Глава 22. Цунами движения #MeToo

Считается, что движение #MeToo началось в США в 2006 г., когда эти слова (в переводе «я тоже» или в России иногда переводят как «не хочу молчать») впервые использовала основательница движения Тарана Берк. Однако широкую мировую известность и распространение движение получило с 2017 г. на фоне скандала вокруг продюсера Харви Вайнштейна, обвиненного в сексуальных преступлениях.

Достаточно быстро #MeToo перекинулось и на Южную Корею, спровоцировав серьезные споры, порой конфликты и перемены в корейском обществе по поводу места женщин, их прав, уровня защищенности. Причем все случилось, как это часто бывает в переполненной энергией и «перцем» Корее: налетело, как огромная волна, захлестнуло, перевернуло все, вызвав затем уже своего рода отпор со стороны мужской части общества, и резко схлынуло, будто ничего и не было. Впрочем, свой отпечаток этот феномен все же оставил. По некоторым общественным аспектам, связанным с ролью и местом женщины, можно говорить о Корее «до и после» – настолько сильны оказались перемены.

Начало этого движения в Корее принято отсчитывать от 2017–2018 гг. Несмотря на явное влияние событий в США, интенсивность #MeToo (для удобства будем называть просто «миту», как в корейском его и пишут) в Южной Корее объясняется рядом факторов. Все это легло на подготовленную почву: уже примерно с 1990-х гг. в Корее время от времени вспыхивали кампании, как правило, спровоцированные резонансными инцидентами, где страдали женщины. Впрочем, раньше они достаточно быстро затихали. Одним из факторов, который повлиял на распространение «миту» в Корее, стал импичмент в начале 2017 г. первого президента-женщины Пак Кын Хе. Отстранение президента от власти было проведено в образцово мирной и демократической манере. Демонстрации иногда собирали сотни тысяч человек, но никаких беспорядков, столкновений с полицией не было. Протестующие в итоге добились своего: парламент не смог игнорировать настроения общества, Пак Кын Хе была досрочно смещена с поста. Все это показало в первую очередь молодежи, которая очень активно участвовала в акциях, что их голос что-то значит, что они могут чего-то добиться, если начнут выражать свое недовольство, если объединятся.

Другим фактором стало взросление того поколения корейцев, которые родились уже в благополучной Корее 1980–1990-х гг., не застали форсированного экономического развития и правления авторитарных режимов 1960–1970-х гг., а жили более-менее в достатке, стали более индивидуалистичными. Молодые девушки же, как оказалось, в среднем учатся лучше мужчин (эта тенденция сохраняется и до сих пор), но выходило так, что почему-то их хуже брали на работу и платили подчас меньше, чем мужчинам.

Традиции отношения к женщине в Корее, когда на работе представительницу прекрасного пола часто воспринимали именно как «украшение», а не полноценную рабочую единицу, столкнулись с бунтарским мировоззрением молодых кореянок, которые не хотели мириться с этим. То же можно сказать и про ситуации, когда старшие по возрасту или должности коллеги спокойно позволяли фривольные замечания в адрес женщин. На корпоративах же могли и «чмокнуть» симпатичную сотрудницу, приобнять ее, дело доходило и до более «продвинутых» видов телесных контактов, когда девушку порой не особо и спрашивали о ее желании. Нельзя сказать, что это было повсеместно, но это случалось часто и среди женщин было принято это терпеть, так как «А что тут поделаешь?» или «Да все равно никто особо не поможет». Однако недовольство, неприятие, внутренний протест рос, в частности, в литературе и кино появились произведения, где ярко описывали подобные проблемы женщин.

В конце концов все эти факторы сложились вместе, и, если говорить образно, «давление пара вышибло крышку котла», а детонатором стали откровения женщины-прокурора Со Чжи Хён, которая 29 января 2018 г. во внутренней интернет-сети прокуратуры опубликовала письмо, где рассказала о случаях сексуальных домогательств к ней со стороны коллег. Это вызвало резонанс, споры, про это узнали СМИ и через некоторое время Со дала интервью телеканалу JTBC по поводу изложенных в письме фактов. Стоит отметить, что факты, на которые ссылалась Со, имели место в 2010 г. По ее словам, она сообщала о них начальству, но не добилась справедливости и в итоге решила рассказать публике.

Последовал эффект взорвавшейся бомбы. Начался скандал, громкие обвинения, расследование. Пошла цепная реакция, когда примеру Со решили последовать другие женщины, рассказывавшие о случаях домогательств и насилия в отношении них, о которых они ранее боялись рассказывать. Если раньше многие жертвы опасались «вторичного ущерба» (когда в ходе расследования саму жертву начинают обсуждать на все лады, а ее личная жизнь и прочие обстоятельства становятся достоянием публики, провоцируя комментарии и оценки, в том числе и в стиле «сама виновата»), то теперь волна «миту» придала смелости таким пострадавшим.

Это спровоцировало резкую активизацию деятельности разного рода общественных организаций феминистской направленности. Ущемление прав женщин, преступления против них, которые ранее не получали должного внимания, стали главными новостями, определяя общественную повестку. Проходили организованные выступления активистов, к которым присоединялись многие обычные люди. Началась дискуссия по отмене запретов на аборты, наказания за супружескую измену (в Корее до недавнего времени супружеская измена была наказуема по закону).

Произошедшие в этот период убийства женщин получили широчайшую огласку, спровоцировав массовые демонстрации и новую волну требований по обеспечению прав прекрасного пола. Раньше такие инциденты бывали, хотя нельзя сказать, что в Корее убийство – «обычное дело», скорее наоборот, но теперь на это смотрели иначе. На фоне начавшейся кампании «миту» это выглядело как дополнительное доказательство того, что в корейском обществе женщинам живется сложно, а за благопристойным фасадом развитой страны кроются чуть ли не средневековые практики.

Волна разоблачений «миту» захлестнула самые разные сферы – политику, крупный бизнес, образование, профессиональный спорт, кино, искусство. Известные уже всему миру корейские актеры, режиссеры, включая «икону корейского кино» Ким Ги Дока (в России укоренилась ошибочная транслитерация Ким Ки Дук), певцы оказались фигурантами разного рода скандалов. О домогательствах и систематических изнасилованиях со стороны тренеров заявили известные южнокорейские спортсменки, даже олимпийские чемпионки. Скандалы не обошли стороной и вооруженные силы, где с начала 2000-х гг. в обязательном порядке была введена 10-процентная квота на прием женщин в военные вузы. Как выяснилось, армия была не очень готова к такому равноправию – скандалы с домогательствами к женщинам-военнослужащим не стихают до сих пор.

Новой особенностью всех этих скандалов стало то, что теперь жертвы или представлявшие их интересы общественные организации стали, наоборот, стремиться придавать делам максимальный общественный резонанс и огласку. Это делалось с целью не дать замять инциденты и добиться максимально жесткого наказания для преступников. Под давлением общественного мнения стал меняться подход правоохранительных органов и судов.