Патрик не просто произнес имя брата. Он тем самым предупредил его. Предупредил жестко, недвусмысленно, что не позволит сесть за руль и управлять автомобилем, потому что тот был пьян.

Джесс негодующе сверкнул на брата своими зелеными глазами. И хотя он сумел взять себя в руки и сделать вид, будто ничего не произошло, Патрик все же понял его состояние.

— Я не могу тебе позволить управлять машиной, Джесс, — угрожающе спокойно сказал он.

— Что? — зло усмехнулся в ответ Джесс. — Извини, Патрик, но ты говоришь что-то невразумительное.

— Говорю то, что ты слышишь: я не дам тебе вести машину.

— А теперь послушай меня, Патрик: отстань, слышишь? Повторяю: оставь меня в покое! Бет, возьми в машину еще ящик пива. Оно нам понадобится в дороге. И сразу же открой мне одну бутылку. Не беспокойся: от быстрой езды я мигом протрезвею!

Патрик больше не мог сдерживаться. Кажущееся спокойствие Джесса его до того взбесило, что лишило способности трезво оценивать обстановку. Он не видел, что брат тоже находится на грани срыва.

— Пошел ты к черту! — со злостью выкрикнул Патрик.

— Не надо так нервничать, братец, — фыркнул Джесс, внешне оставаясь совершенно спокойным. — И позволь мне поступать так, как я хочу. Едем, Бет!

Но Бет, будто парализованная, стояла между готовыми броситься друг на друга братьями, так и не выполнив повеления Джесса взять в дорогу еще пива.

— Может быть, действительно лучше мне вести машину? — робко промолвила она.

Этот вопрос вызвал на лице Джесса сальную, подленькую улыбочку:

— О конечно! Тебе просто необходимо сесть за руль!

Изящным движением руки он перебросил Бет ключи от машины, повернулся и быстро пошел по белоснежному песку пляжа. Пройдя сквозь опасливо расступившуюся перед ним группу подростков и миновав ряд столиков, уставленных бутылками пива и заваленных пакетиками с чипсами, Джесс исчез за деревьями, подступавшими почти к самому берегу озера.

В лесу существовала небольшая, пахнувшая хвоей, полянка, на которой братья-близнецы делились своими секретами и мечтаниями друг с другом. При этом Джесс проявлял весь свой природный дар рассказчика, расписывая Патрику красоты далеких и чудесных стран, о которых он прочитал массу книг. Там под покровом ночи они шепотом просили друг у друга прощения.

Тихое «я виноват», произнесенное дуэтом под шелест крон раскинувшихся кругом сосен, относилось не только к событиям минувшего дня или вечера, но подчас и к жарким спорам, которые братья вели годами. Предметы дискуссий были известны только им двоим. Узнай о них родители, они не на шутку разволновались бы. Ибо их любимый сын старался защитить Стюарта и Розмари от нападок нелюбимого. Аргументация Патрика была спокойной и убедительной. Джесс же намеренно говорил о родителях с раздражением. Патрик спорил с ним и старался доказать, что все в их семье могло бы наладиться, если бы Джесс первым сделал шаг к примирению.

Вот и сейчас, после безобразной сцены на берегу, Патрик последовал за Джессом в лес. На их заветной полянке он и нашел брата.

Я виноват, Джесс! До сегодняшнего вечера я даже не догадывался о том, как ранят тебя мои упреки. Правда, прежде ты просто отмахивался от них и делал вид, будто тебе наплевать. Но теперь я вижу, что все гораздо сложнее! Ты считал и продолжаешь считать отношение к себе родителей предательством. Что ж, очень жаль! Но я не должен был тебя упрекать. А потому — виноват.

Это я виноват, Патрик! Но ты слишком многого хочешь. Ты всегда стремился убедить меня в том, что я на самом деле гораздо лучше, чем кажусь. И считал, что я не прав по отношению к родителям. Поверь мне, я пытался изменить это отношение. Но увы, безуспешно! Все мои попытки ни к чему не привели и принесли лишь разочарование. Для меня это больнее любого наказания. Прости, я виноват, Патрик!

Невысказанные слова витали в темноте под шумящими кронами сосен. Они были полны отчаянного желания проникнуть в страдающие сердца, но оба юноши молчали. И только после того, как где-то недалеко ухнула сова, Патрик заговорил:

— Я не хотел устраивать тебе публичную сцену, Джесс. Но поверь, не мог разрешить вести машину!

От меня не укрылась твоя беспомощность и даже отчаяние, Джесс. Как же я мог дать тебе сесть за руль в таком состоянии? Даже будь ты в тот момент абсолютно трезв, я бы все равно вмешался! О чем ты думал, перед тем как решил ехать ?

Думал о том, что я скверный человек. Всегда был таким. Но и сейчас не могу тебе в этом признаться! А зол был не на тебя. Не знаю, за кого ты теперь меня принимаешь, но…

— О чем я тогда думал? Да ни о чем! Во всяком случае — ни о чем серьезном. А если говорить откровенно, то обдумывал сказанное тобой. И решил еще раз попытаться наладить отношения с ними — я имею в виду родителей.

— Я тоже все время об этом думаю. О них и о тебе, Джесс. И отлично понимаю, что они оба — не лучшие родители, во всяком случае по отношению к тебе…

— Что?! — изумленно переспросил Джесс.

В душе его шевельнулась надежда. Неужели в этих сложных отношениях с родителями Патрик встал на его сторону? И это притом, что те обожали Патрика, а он сам тоже очень любил как Стюарта, так и Розмари! Но что-то подсказывало Джессу, что сейчас больше не надо ни о чем расспрашивать брата.

Патрик верит в тебя! Все еще верит. Не разрушай этой веры! Не говори ему правды! Не надо рассказывать о своем одиночестве, блуждании в темноте и растущем чувстве неполноценности!

Но что-то властно заставило Джесса признаться:

— Я не похож на тебя, Патрик.

— Ты — это ты, Джесс! Они же — твои родители, которые должны, но не хотят тебя понять. И, откровенно говоря, не думаю, чтобы когда-нибудь поняли.

А сердце Джесса твердило: «Пусть все это действительно так! Но нельзя терять надежды».

— Я еще раз попытаюсь, Патрик!

Да, я постараюсь с ними помириться! И эти попытки будут куда более упорными, нежели ты думаешь, Патрик! Причем они уже не будут причинять мне боль, как раньше…

Следующий день выдался солнечным и теплым. Свежий ветерок ласкал белые берега. Но в центре озера он вздымал высокие сердитые волны.

Оба праправнука Грейдона Уильямсона были искусными и опытными яхтсменами, а потому решили поспорить с ветром. На руле сидел Джесс, который решил нести вахту в этот первый радостный и счастливый день их примирения. Ему хотелось бороться с ураганным ветром, победить его и заставить смириться.

— Давай поменяемся! — предложил Патрик. — Разреши теперь мне сесть на руль.

Патрик поднялся со скамейки и встал во весь рост. Он не ожидал, что в этот момент Джесс изменит курс. Но тот уже положил руль направо. Резкий поворот яхты и сильнейший порыв ветра чуть было не выбросил Патрика за борт. Он покачнулся и сильно ударился головой о стрелу мачты, на которой крепился парус. Джесс вскочил и, бросив руль, хотел схватить брата за руки. Но тот, схватившись за висок, отступил на шаг.