И в первой строчке выясняется, что у героини царапина на контактной линзе. Этому роману много лет. И весь роман она борется с этим как-то, но дело все хуже и хуже, и в конце она вынимает линзу из глаза, чтобы облизать ее, и, по-моему, проглатывает. Она стоит на заправке, у нее кончились и бензин, и деньги, и пытается позвонить, чтобы ей перезвонили на этот номера она стоит щурится, ничего не видит и по ошибке вместо номера в эту будку диктует тому, с кем говорит, номер кризисного центра для женщин, подвергшихся насилию (его визитка висит в будке), и тот, с кем она говорит, звонит в этот центр. Ой, у нее в начале романа десять длинных ухоженных ногтей, и постепенно они ломаются один за одним. Бедная. Женщина в бегах, которая ничего не видит, но думает, что может допокупаться до более счастливого существования или до более ясного представления о себе. Но я была совсем молодая тогда, лет двадцати пяти-двадцати шести.

История о Нине в романе «Преимущества и недостатки существования», она реальна?

Нет, она нереальная, но я хочу рассказать в связи с ней одну смешную историю. Когда я писала этот роман, у меня взяли интервью для «Магазина», субботней вкладки газеты «Дагбладет». Я знала, что они поместят портрет на первую страницу «Магазина», потому что они приехали, много снимали, в частности меня с собакой. А в пятницу накануне той субботы, когда газета должна была выйти, мы с Ингваром Амбьернсоном и другими писателями были в Ставангере, мы читали там свои книги, а закончилось все гуляньем на всю ночь. На другое утро меня будит звонок моего бывшего мужа, и он говорит: «Вигдис, ты на первой обложке». Я говорю: «Отлично, разве это не здорово?» — «Вигдис, ты на самой первой обложке, которую даже дети могут увидеть в магазине», — говорит он. «Так это же отлично», — говорю я. «Не знал, что ты так на это смотришь», — отвечает он. Ну и оказывается, что снимок вышел под заголовком «Вигдис Йорт о гулянках, попойках и любви». В «Дагбладет», самой читаемой газете. Когда я положила трубку, виду меня был бледноватый, и Амбьернсен спросил, в чем дело. А когда я объяснила, позвонил вниз на ресепшн и заказал «Сегодняшний выпуск „Дагбладет“ и ящик пива». Вечером мне надо было домой, но я сидела весь день на балконе, пила пиво и загорала, а вокруг все читали газету. И мама сперва была немного растеряна, но ближе к вечеру, выпив немного красного вина, она позвонила снова и сказала: «Вигдис, но ведь далеко не все попадают на обложку „Дагбладет“». Это тоже способ смотреть на случившееся с оптимизмом, подумала я. Считается, что жизнерадостный взгляд на вещи — это хорошо. И это на самом деле так. Видеть во всем его хорошую сторону, плюсы, а не минусы, проживать день за днем. Но мы должны совершать и другую работу, касаться того, что болит, проходить через трудности и страдания и понимать, когда другие делают это. И вот эти счастливые, веселые люди, которым все дается легко и которые распространяют вокруг себя радость, у них иногда оказываются шоры на глазах. Вернее сказать, изъяном этого оптимистичного настроя бывает то, что люди не решаются впустить в себя боль. И от этого я отталкивалась в «Преимуществах и недостатках существования». Мы не знаем, что пережила Нина, что происходило в ее жизни, но она выработала сугубо положительный настрой к жизни, она во всем видит хорошее, она все готова повернуть самым удачным образом, возможно, это ее тактика выживания и другого выхода у нее не было. Но с ее дочкой ситуация сложнее. Не факт, что ей хочется принимать участие в этом светлом, радостном проекте, но у нее и выбора нет, ей страшно покуситься на этот благостный настрой, хотя ей не так естественно ему соответствовать. Слишком легкий настрой несет в себе опасность, что мы станем избегать неприятного, уклоняться от него. Меня роднит с Ниной то, что я часто выбираю праздник, хорошее настроение и стараюсь не касаться неприятного. И в этой книге я стараюсь извлечь из этого урок.

Вот эта доброта Нины, ее открытость — это исключительная черта Нины, или подобные героини появляются и в других романах?

Да, я думаю, что у меня много героинь такого типа. Например в «Драме о Хильде», о которой мы только говорили. Нина в большей степени невротик. У других это может проявляться не так. Но речь о людях, которых не хотят копнуть глубоко, отворачиваются от неприятностей. У меня много матерей того типа, что, если ребенок ушибся и плачет от боли, они не утешат его, потому что ему реально больно, а постараются отвлечь — вон птичка, смотри, смотри! У меня в романах есть такие и мужчины и женщины, выжиматели счастья, я бы назвала их «катунчиками», они откатывают от себя все неприятное, как обруч. В этом романе мы имеем дело с более дистиллированным вариантом этого типа, но у многих моих персонажей, и у меня самой тоже, есть такая склонность.

Считается, что хорошо освещать своим светом других, вести себя так, чтобы не портить никому настроения. Но еще важнее уметь сказать нет. Вот когда мы смотрим фильмы о войне, мы обычно отождествляем себя с героями, которые переправляют евреев через границу, жертвуют собой и прочее, а сами не отваживаемся сказать нет на родительском собрании в школе! Я уверена, что в конце жизни человек сожалеет не о том, что не попал в Гималаи, а о простых и обычных вещах — что он слишком редко говорил нет, что не назвал подлеца подлецом. Это мне не нравится, на это я не подпишусь. И вот этой силы нет в Нине. Возможно, это женская особенность, не знаю.

Какие из ваших книг ваши дети любят больше всего? Конечно, если они их читали.

У меня есть детская книжка «Анна плюс Йорген — это правда», она до сих пор остается моим наибольшим коммерческим успехом, постоянно переиздается, переведена на многие языки и прочее. И еще одна, «Что с мамой?», которая рассказывает о не такой, как все, маме, о вещах, которые мне известны не понаслышке и которые меня беспокоили. А я всегда пишу о том, что тревожит лично меня, обсуждаю насущные для себя проблемы. Эта мать слишком много пьет, зато разговаривает со своими детьми обо всем, она мало обращает внимания на условности, поэтому концентрируется на главном.