litbaza книги онлайнСовременная прозаНедвижимость - Андрей Волос

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 78
Перейти на страницу:

Да нет, не жалко. Ты лучше вот чего… Сеструха недавно сапоги итальянские взяла, а ей велики. Тебе не нужно? Недорого». Пока я размышлял, появилась угрюмая нарядчица. «Стоите?» — неприязненно обратилась она к собравшимся. Собравшиеся в ответ так же неприязненно загудели. «Это вам не на машинке печатать, — злорадно повторяла она, распределяя нас по хранилищам. — Тут думать надо!» Когда ученые потянулись к свекольным буртам,

Огурцов поманил ее в сторонку и о чем-то кратко переговорил. «Ну что, не надумал? — спросил он затем, снова подходя ко мне. — Думай, думай. Если что, найдешь меня завтра. Я в секторе переработки… Да, чуть не забыл! — хлопнул он себя ладонью по лбу. — Не в службу, а в дружбу. Справочку вечером будешь получать, мою тоже возьми, лады? Она выпишет». Он кивком указал в сторону нарядчицы, после чего помахал ручкой и двинулся к воротам…

Что касается института, то там он либо стоял в коридоре, щелкая кроссворды, либо с озабоченным видом мелькал по этажам, вступая со своим братом исследователем в некие мимолетные отношения.

Жизнь Огурцова изменилась, когда институту передали соседнее здание, из которого выселили рабочее общежитие. Ремонт этой развалюхи предполагалось произвести «хозяйственным методом», то есть силами института. К овощным базам прибавилась нескончаемая стройка. За день работы полагался отгул, но всегда кто-нибудь из немолодых тряс справками и скандалил, отказываясь. Огурцов тоже, сколько мог, увиливал от этого пыльного мероприятия. Но однажды все же принял участие и вернулся задумчив. Скоро его стало не узнать: рвался вне очереди, заменял заболевших, а через неделю и вовсе пропал, появляясь в отделе только в дни зарплаты. К тому времени он уже ничем не отличался от трех или четырех штатных институтских плотников: был хмур, неразговорчив, обут в пыльные сапоги, кепку и потертый ватник, и ничего временного в его облике не усматривалось. Еще недели через три Огурцов сделался в новом здании кем-то вроде прораба, то есть самым главным, если не считать заместителя директора по хозяйственной. Отныне по утрам его можно было увидеть не у подоконника с кроссвордом, а на втором этаже административного корпуса, где Огурцов пылил сапогами на летучке: что-то просил, что-то требовал, в чем-то отчитывался. Теперь при нем всегда была машина — бортовой «УАЗ», — на которой он то и дело куда-то уезжал; в конце концов и зарплату Огурцову стали платить не по отдельской ведомости, а по той, где администрация. Когда года через полтора проклятая стройка закончилась и пыль осела, Огурцов не вернулся к проблемам переработки, а попросту исчез.

Через несколько лет, уже в другую эпоху, я заехал в типографию, где с грехом пополам печатался юбилейный институтский сборник. У дверей на лестнице какой-то нетрезвый человек в черном халате показывал Огурцову большой красочный плакат-календарь, на глянце которого нагая девушка картинно боролась с мясистым удавом: голова животного закрывала ей причинное место, а одно из толстых колец — грудь. Огурцов раздался в плечах, погрузнел, говорил быстро, громко, неразборчиво и недовольно. «Вы чего, ребятки? Это работа? — спрашивал он, брезгливо тыча пальцем девушке в пупок. — Это говно, а не работа! У тебя вторая краска ползет, не видишь? Ты глаза разуй! Вы цветоделение-то зачем делали? Подтираться такой работой! Мне-то по фигу, бумага ваша, хоть всю переведите, но за такую печать хрена вы от меня получите!..»

Узнав меня, Огурцов типографского отстранил (тот безропотно отшагнул к стеночке), принялся неожиданно обрадованно меня тормошить и расспрашивать. Между делом высыпал несколько предложений: продать полторы тысячи пар джинсов из расчета двадцати процентов комиссионных, от чего я отказался сразу; пойти к нему мастером в пошивочную, что я тоже отверг без раздумий; взяться вместо Огурцова за печать вот таких плакатов; последнее предложение завязло в объяснениях: «У вас лицо-то есть?» — торопливо спрашивал Огурцов, а я никак не мог взять в толк, о каком лице идет речь: оказалось в конце концов — о юридическом. Огурцов спешил привлечь меня в свою деятельность — кривясь от нетерпения, толковал о сети реализации, стоимости тиражей, днях оборота и процентах прибыли. Я напряженно отшучивался. Тут, слава богу, появился главный инженер, которого я, собственно, и дожидался. На прощанье Огурцов протянул визитку и сказал с неясным сожалением: «Давай звони, поработаем». Уходя, я слышал, как он снова набросился на типографского: «Что ты смотришь? Ты предмет искусства изучаешь?! Ты на качество, на качество взгляни! Это качество? Колбасу в такое качество заворачивать!..»

Прошло шесть или семь лет, и однажды теплым воскресным утром меня остановили на Кутузовском проспекте. Чертыхаясь, я выбрался из машины и пошел навстречу сержанту. Плотный и розовощекий, он холодно, с прищуром, смотрел — и вовсе не на меня, а по-прежнему в сторону дороги, где время от времени проезжали машины.

«Документики», — сказал сержант. Величественное безразличие, обращаемое ко мне, резко контрастировало с тем пристальным вниманием, что уделялось им довольно пустынной в эту пору проезжей части, и окончательно переводило сержанта в разряд явлений стихийных, на которые человек в силу ограниченности своих возможностей не может оказать сколько-нибудь значительного воздействия. «Пожалуйста», — вздохнул я, протягивая права, как вдруг он взорвался целым вихрем суетливого движения и шума: побежал, оглушительно засвистел, стал махать палкой — и все для того, чтобы остановить баклажанного цвета джип, летящий со стороны гостиницы «Украина». Джип вильнул, затормозил — напоследок со скрипом и заносом — и взвыл задней передачей, подъезжая.

— Ну что ты машешь? — брюзгливо спросил большой и довольно упитанный человек в черных очках. — На хрена вас тут столько понатыкали?! Через каждые пятьсот метров!

— Превышение скорости, товарищ водитель, — сдержанно ответил сержант.

Казалось, он был несколько покороблен развязностью нарушителя.

— Что?! — изумился человек в очках. — Какое на хрен превышение?

Как ты можешь знать, что превышение? Где радар?

— Пожалуйста, — ответил сержант, еще больше подбираясь. — Вот.

— Знаю я ваши радары! У вас же ни один радар толком не работает… тоже мне — радары!.. Где?

— Да вот же, — сержант указал на индикатор. — Девяносто пять километров!

— Ну а я что говорю? Я и говорю, что не работает! — захохотал тот. — Ты что, командир! Я сто двадцать шел — минимум! Минимум, понял? Ты видел, как я шел? Видел? А ты говоришь — девяносто пять! Где логика? Тараканов твоим радаром ловить, а не нарушителей! Понял? Хрена ли ты меня таким радаром ловишь? Таким радаром знаешь чего? Ковыряться кой-где таким радаром, вот чего!

Ну уморил!..

Снял очки и повернулся. Это был Огурцов.

— А ты тут что? — спросил он, не удивившись.

— Да вот, — я пожал плечами. — Превысил…

— На чем?

— Вон… бежевая, — с безразличием затаенной гордости ответил я, махнув в сторону Асечки.

— На этом?! — показывая пальцем, спросил Огурцов и, помолчав, снова повернулся к сержанту: — Ты что, командир? У тебя совесть-то есть? Ты не видишь, на чем человек ездит? Заря автомобилизации! Да как он мог превысить, паря? Его с какой горы катить нужно, чтобы он превысил? Ты вот что, командир… ты отдай правишки-то да и… Не взял еще? Ну все, командир! Всех благ! Так держать, как говорится!..

1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 78
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?