Больше клиентов — меньше проблем. Никого не придется сокращать, возможно, Артем даже найдет нам инвестора поприличнее, чем Вяземский. И я — получу премию и куплю себе новую куртку.

Мечты, мечты…

Вот по-любому, что-нибудь пойдет не так!

Ну, разумеется! Ведь я же совершенно вычеркнула из своего уравнения все плохое, что может испортить мне настроение. Увы, это самое плохое этим оказывается недовольно.

И подсовывает оно мне… Юлю! Да-да, Юлю Воронцову, нашу сладкую медсестричку, при виде которой мне ни в коем случае нельзя деревенеть лицом.

— Приветик, — наш клубный ангелочек нагоняет меня по дороге от парковки служебного автобуса.

Эх, и почему дождь такой мелкий, слабый… Ливанул бы от души, глядишь, и не осмелилась бы эта бабочка выпорхнуть на свет божий.

Впрочем, я ожидала её появления. Даже удивительно, что Ольшанский пришел ко мне раньше.

— Доброе утро, Юлия Александровна, — тихо откликаюсь, зарываясь глубже носом в огромный шарф. Шарф сегодня утром с обострения немыслимой щедрости презентовала мне тетка. И напомнила, что старшая по дому снова напоминала про долги по вывозу мусора.

Честно говоря, там такие суммы приходили за тот мусор, что можно было подумать, что вывозили его на золотых мусоровозах, и не случалось бы с завидной регулярностью такой ерунды, вроде растаскивания собаками мусора во все стороны.

— Анжела, ты чего, — Юля теребит меня за край локоть, — я думала, мы договорились, что будем на ты, без всяких отчеств.

— Вас я не ограничиваю, — абсолютно честно замечаю я, — но мне — так удобнее. У нас ответственное мероприятие, все сотрудники должны работать на пределе, и субординация — самое эффективное средство для того, чтобы настроиться на рабочий лад.

— Ну… Ну ладно, — девушка запинается, но принимает правила игры, — хорошо. Я хотела спросить, Анжела Леонидовна, когда я могу подойти к вам, обсудить детали нашей с Николаем Андреевичем свадьбы.

Никогда, можно?

— Если это возможно — после скачек, мне не хотелось бы отвлекаться от этой задачи, она — приоритетнее.

Эта откровенность приходится Юле не по вкусу. Ну да, как же может быть что-то важнее их свадебки! Вот только они — всего лишь два «своих клиента» и снимут только ресторан, ну максимум — устроят фотосессию на лошадях. А скачки — это несколько сотен новых клиентов, которые возможно захотят выбрать Артемис в качестве места для будущего отдыха.

— Если это не терпит, можем обсудить и сейчас, — я пожимаю плечами и прикидываю, что в принципе могу потерять этот чертов час.

— О! — Юля восторженно округляет глаза. — Спасибо, а то у меня в голове полный хаос. Все эти списки гостей, украшение зала, конкурсы…

— Не ко мне, — устало отбриваю я, — прости, но вот с этим — в свадебное агентство. Мне вы скажете, сколько часов будет проходить ваше мероприятие, и выдадите перечень задач для персонала. Кто где нужен, в каком количестве. Вот это — моя ответственность.

— И ты совсем-совсем не можешь мне с этим помочь?

— Не могу, — впервые моя честность дается мне с таким удовольствием, — хотя бы потому, что совершенно в этом не разбираюсь. Я один раз в своей жизни собиралась замуж. Так мы с моим женихом вообще все переложили на свадебное агентство. Сама я только купила платье и составила список гостей с моей стороны. И никогда не хотела заниматься большим.

— М-м-м, — Юля как-то странно вздыхает, и я даже кошусь в её сторону, но так и не понимаю, что конкретно меня царапает, — а вы не поженились? Или развелись?

Детка, да ты мастер некорректных вопросов!

— Не поженились, — сухо и всеми способами намекая, что тема разговора ушла далеко от служебных тем, произношу, попутно разыскивая в кармане ключ от кабинета.

— А почему?

Мое горло резко сводит спазмом.

Потому что…

Я будто слышу снова…

Протяжный визг шин.

Оглушительный грохот сминающегося всмятку металла.

А следующее — писк кардиомонитора в больнице, когда я выйду из комы.

Одна, совсем одна!

— Боже, Анжела, прости меня пожалуйста, — Юля хватает меня за руку, и приходя в себя, я понимаю — поддавшись этому нечаянному видению прошлого, я умудрилась прокусить губу до крови. И на обеих щеках — мокрые дорожки.

— Боже, какая же я дура, — сокрушается медсестра, а я — абсолютно не меняясь в лице, стираю с лица лишнюю влагу, — прости, это было ужасно нетактично. Сама не знаю, что меня за язык дернуло.

— Ничего, — я произношу это на выдохе, — идемте, Юлия Александровна. Обсудим те детали вашей свадьбы, что касаются меня как администратора этого клуба. Вопросы у меня есть.

— Знаешь, я, пожалуй, позже зайду, — Юля бестолково мнется на месте, — я как-то растеряла все свои мысли, да и тебе… Кажется, испортила весь настрой. Можно я забегу после обеда?

После обеда будет самая жара, непременно. И я в любом другом случае бы настояла. Я в первую очередь специалист, а уж во вторую — все остальное. Но сейчас…

— Да, пожалуй, можно. После первого заезда, хорошо?

— Отлично! — Юля виновато улыбается. — И прости меня еще раз. Понесло меня что-то.

— Это неважно, — бесцветно роняю я и не без облегчения наблюдаю спину невесты Ольшанского. Ныряю в свой кабинет, прижимаюсь к двери спиной, жмурюсь, замыкаясь в темноте, опускаюсь на корточки.

Опять, в десятитысячный, наверное, раз, впиваюсь пальцами в свой живот.

Это — не повторится, мой маленький. Тебя — я не потеряю. Ни за что на свете!

Дура-дура-дура. Из раза в раз одно и то же. Одни и те же клятвы, ошибки, и сама я — как заклинившая пластинка.

Еще минут десять сижу таким вот образом, даже не включая света, в полумраке пасмурного утра. Только потом силой заставляю себя встать, сосредоточиться, шагнуть к рабочему столу, чтобы…

Тут же остановиться.

На спинке моего рабочего стула висит куртка. Новая. Серая, строгая, качество очевидно даже на расстоянии. Теплая такая, матерая, кажется — даже с меховой подкладкой и явно «для беременных». К подкладке капюшона приколоты бутон белой розы и давно знакомый мне картонный кругляшок с инициалами «А.Т.».

На обороте надпись «Не мерзни…»

Это еще что такое?!

Я приподнимаю куртку над стулом в воздух, пытаясь найти под ней тонкие проводки, ведущие к детонатору. Ну, вдруг какому-нибудь террористу захотелось меня подорвать, и он подобрал для своего теракта такую экстравагантную упаковку?

Нет, ни проводов, ни детонатора, ни табло с красными циферками, что там еще обычно у бомб бывает? Мои познания в этом вопросе крайне скудны и те — родом из каких-то полицейских боевиков, которые я смотрела в той странной молодости, когда собиралась замуж. Там в каждом варианте фильма резали красный провод и почему-то никто не додумывался сменить проводам оболочку и распайку.