Секс становится жестче. Потные тела. Мои стоны. Кульминация так близка.

Еще немного…

Резкий выпад, еще один и еще.

Я кричу в голос от охренительных ощущений. Марк целует, заглушая крик, и сам вздрагивает.

Все напряжение, все чувства, абсолютно все покинуло меня. Осталась только я, опустошенная и довольная. Тяжесть тела рыжика доставляла не меньшее удовольствие, чем сам оргазм. Я даже успела шлепнуть по заднице, а он укусить за шею

Дикари. Мы точно дикари.

— А ведь это только начало, — рыжик улыбнулся, нависнув надо мной.

— Боюсь, я не переживу столько удовольствия, — шепчу и закрываю глаза, зевая.

"Спать целый день и отключиться после секса могла только я," — успела подумать, проваливаясь в темноту.

Просыпаться было одно удовольствие, особенно ощущая, как прижата двумя крепкими телами, ласкающими мое обнаженное тело.

Поцелуи, скольжение мужских пальцев по ногам. Мой тихий вздох, перерастающий в громкий стон и мужской смешок.

Приоткрывая глаза, вижу Марка, который с удобством устроился между моих ног, и Алена сбоку, поглаживающего подушечками пальцев мой подрагивающий от его прикосновений живот.

— Доброе утро, котики, — произношу с отчетливой хрипотцой в голосе.

— Доброе, детка, — рыжик улыбается и склоняет голову вниз, не отводя от меня взгляд.

Чувствую, Зое Аркадьевне сейчас будет очень хорошо.

— Доброе, соня, — произносит Ален и сжимает сосок до боли.

Не успеваю хныкнуть, как чувствую твердый язычок Марка, скользящий по киске.

— А-ах.

Отголоски боли и удовольствие, слишком остро реагирует тело, особенно после сна.

— Боже… — шепчу, закрывая глаза и сжимая простынь в кулаках.

Ален осыпает поцелуями ключицу, сжимает грудь в ладони. Кожа покрывается мурашками, внизу тянет.

— Это всего лишь мы, сладкая, — Ален произносит со смешком, прежде чем его губы обхватывают потвердевший сосок.

Выгибаюсь, задыхаясь от посасывания и незнакомых ощущений, когда палец Марка проникает в запретную зону. Никогда я ещё такого не позволяла. Да, черт возьми, никто и не пытался.

Ален отстраняется от груди, в то время как Марк добавляет второй палец, растягивая.

Возмущение застревает внутри, стоит мне открыть глаза и посмотреть в бездну карего цвета.

“Хорошо, попробую,” — соглашаюсь мысленно.

И Ален это видит. Улыбаясь, целует в губы. Отвечаю на поцелуй, прижимаясь к нему, впиваясь ногтями в плечи, шире раздвигая ноги для Марка.

Пока наши языки сплетаются в танце, язык рыжика вырисовывает узоры там, касаясь каждой особо чувствительной зоны, после чего происходит точечный взрыв наслаждения. От этого начинает лихорадить, желание рвется наружу, воплощаясь в моих стонах.

— Громче, малышка, — просит Ален, целуя мой подбородок, ключицу, спускается ниже, сжимает грудь. — Хочу, чтобы ты кричала.

Марк вторит ему тихим рыком и в последний раз касается кончиком языка клитора, после чего осыпает поцелуями лобок, поднимается выше.

Сквозь дымку возбуждения вижу их жаркий поцелуй. Сжимаю мышцы влагалища, закусывая губу.

Мужчины размыкают уста и смотрят на меня слишком плотоядно и произносят почти одновременно:

— Кто-то вчера уснул.

— Кого-то нужно наказать.

Что? Наказать?

Через минут десять я понимаю, что они задумали. Свести меня с ума от желания.

Засранцы.

Это же натуральная агония.

Все горит, в глазах двоится и трясет, настолько я их хочу. Хочу чтобы трахнули, хочу ощутить их внутри, вдвоем, одновременно.

Да-а.

Поцелуи, прикосновения, укусы. Нет участка на моем теле, которому они не уделили внимания.

Черт возьми, я даже не догадывалась, что у меня столько эрогенных зон. Что их так много и мне будет так хорошо и не хорошо одновременно.

Двойственно. Я вроде хочу, чтобы они продолжили, но в тоже время хочу, чтобы больше не прикасались, иначе я свихнусь, не выдержу.

— Не сдерживайся, кричи, — требует Марк.

И я кричу, ругаюсь и требую хотя бы прикоснуться в том месте, которое они умело обходят. Мамочки, ведь одно прикосновение, всего лишь одно, хотя бы пальцем к киске, и был бы полномасштабный взрыв.

Я бы взорвалась и потеряла сознание, сто процентов.

Но фиг там, они дразнили, заводили ещё больше, хотя уже некуда. Не один час. Мне кажется, даже больше двух. Хотя сложно оценить, сколько прошло времени. Потому что моя головушка больше не соображала, только инстинкт размножения работал во всю мощь.

Остановили пытку только когда я начала рычать, как натуральная хищница. И обещать, что буду хорошей, послушной девочкой.

Но только если они позволят мне сначала быть плохой, очень плохой. И они позволили, кажется, им самим было ох как не сладко. Их руки тряслись, как и мое тело.

Ох, что же было дальше…

Больше не было нежности, только грубая страсть, обладание. Они словно метили меня. Потому что после пережитого посмотреть на простого мужика или поиграть в соло с вибратором будет невозможно. Потому что с этого дня мне всегда будет мало.

Я подсела сразу же, как ощутила в себе двоих необузданных жеребцов.

Это…

Не объяснить, не описать, но это так классно. Извиваться, ощущая себя в ловушке их тел. И быть на грани эмоций, чувств. Как не кончила сразу, загадка.

Но точно могу заявить, что не с любыми я бы согласилась на такое. Двойное проникновение. Все дело в них, как они любят, отдаются мне так же, как и я им сейчас.

И эта нежность ярко выражается даже в грубости. Мой комфорт, мои чувства стоят на первом месте в этой триаде. И чтобы это понять, не нужно произносить ничего вслух, достаточно смотреть так, как смотрят они, прикасаться так, как прикасаются они.

Их движения, отточенные, синхронные. Мои визги, не крики, а визги. Их стоны и козырек кровати, бьющийся о стенку с таким грохотом, что соседи бьют по батареям.

Кусаю губы, пытаясь заглушить любые издающие звуки, но не могу. Поэтому Марк притягивает к себе, целует, пока Ален сходит с ума, вбиваясь в меня с такой скоростью, что мне кажется, я сидеть долгое время не смогу.

Голова кружится, дыхание прерывается и глаза закатываются, рот приоткрывается в немом крике. Я кончаю, ощущая, как мужчины наполняют меня спермой.

“Вот такие грязные танцы, мать твою. Вот это утро,” — проносится в голове.

Утренний свет просачивается в окно. Наши тела мокрые от пота, кровать тоже вся насквозь мокрая. Между ног слегка саднит. Из глаз текут слезы от пережитого удовольствия.