их арестовали. Сначала их поместили на несколько месяцев в крепость; затем их перевезли в Дюнамюндский форт и, наконец, вместо того, чтобы дозволить им возвратиться в Германию, их привезли обратно в Россию.

Место их заточения было часто переменяемо, и великая княгиня умерла в родах в марте 1746 г. Тело ее было перевезено в Петербург и предано земле в монастыре св. Александра Невского. (Неизвестно, где именно содержатся теперь принц Антон Ульрих и юный император; иные говорят, что отец и сын находятся в одном и том же месте, и что молодому принцу дают, по повелению двора, хорошее воспитание; другие утверждают, что царевич Иоанн разлучен с своим отцом и находится в монастыре, где его воспитывают довольно плохо.)

По всему, что я сказал о принцессе Анне, будет нетрудно определить ее характер. Она была чрезвычайно капризна, вспыльчива, не любила труда, была нерешительна в мелочах, как и в самых важных делах; она очень походила характером на своего отца, герцога Карла Леопольда Мекленбургского, с тою только разницею, что она не была расположена к жестокости. В год своего регентства она правила с большою кротостью. Она любила делать добро, не умея делать его кстати. Фаворитка ее пользовалась ее полным доверием и распоряжалась ее образом жизни по своему усмотрению. Министров своих и умных людей она вовсе не слушала, наконец, она не имела ни одного качества, необходимого для управления столь большой империей в смутное время.

У нее был всегда грустный и унылый вид, что могло быть следствием тех огорчений, которые она испытала со стороны герцога Курляндского во время царствования императрицы Анны. Впрочем, она была очень хороша собою, прекрасно сложена и стройна, она свободно говорила на нескольких языках.

Что же касается до принца, супруга ее, то он обладает наилучшим сердцем и прекраснейшим характером в мире, соединенными с редким мужеством и неустрашимостью в военном деле, но он через меру робок и застенчив в государственных делах. Он приехал слишком молодым в Россию, где перенес тысячу огорчений со стороны герцога Курляндского, который не любил его и часто обращался с ним весьма жестко.

Эта ненависть герцога происходила от того, что он считал его единственным препятствием к возвышению своего дома, так как, сделавшись герцогом Курляндским, он возымел намерение выдать принцессу Анну за своего старшего сына и возвести этим браком свое потомство на русский престол; но, несмотря на свое влияние на императрицу, он никогда не мог убедить ее согласиться на это.

Принц Людвиг Брауншвейгский, бывший еще в Петербурге во время революции и имевший помещение во дворце, был также арестован в своей комнате; спустя несколько часов после того, как императрица велела снять караул, ему назначили другую квартиру в доме, подаренном великою княгинею своей фаворитке, который отстраивался все предыдущее лето и всю осень; отапливать в нем можно было только одну комнату. Принц должен был занять ее и довольствоваться ею; он оставался в Петербурге до марта месяца, и тогда возвратился в Германию.

К нему, как бы для почета, был приставлен караул, но, в сущности, более для того, чтобы наблюдать за всеми, кто будет приходить к нему. Его посещали одни иностранные министры. Прежде чем я стану говорить о прочих событиях, случившихся после революции, скажу сначала о том, что касается до арестованных вельмож.

Была назначена комиссия, составленная из нескольких сенаторов и других русских сановников, которые должны были допросить их и произвести над ними суд. Они были обвинены во многих преступлениях.

Графа Остермана обвинили, между прочим, в том, что он способствовал своими интригами избранию императрицы Анны и уничтожил завещание императрицы Екатерины и т. д.

В сущности, преступление всех арестованных лиц состояло в том, что они не понравились новой императрице и слишком хорошо служили императрице Анне. Сверх того, Елизавета обещала тем, которые помогли ей взойти на престол, что она освободит их от притеснения иностранцев, поэтому пришлось осудить тех, кто занимал высшие должности.

Согласно определению, граф Остерман был приговорен к колесованию заживо; фельдмаршал Миних – к четвертованию; графа Головкина, графа Левенвольде и барона Менгдена присудили к отсечению головы. Императрица даровала им всем жизнь; их сослали в разные места Сибири. Граф Остерман получил помилование лишь на эшафоте, когда уже ему положили голову на плаху.

Двор издал по этому случаю манифест, где были перечислены все преступления, в которых они обвинялись.

Миних, Остерман и Левенвольде перенесли свое несчастие с твердостью; не то было с другими. Все поместья сосланных, за исключением тех, которые жены их принесли за собою в приданое, были конфискованы в пользу двора, который наградил ими других лиц. Жены осужденных получили позволение поселиться в своих поместьях и не следовать за мужьями в ссылку, но ни одна из них не захотела воспользоваться этою милостью.

Правление Елизаветы

По восшествии на престол, императрица прежде всего озаботилась награждением тех, которые помогли ей совершить революцию. Она начала со своего любимца Разумовского, который был объявлен камергером несколько месяцев спустя, при ее короновании. Она возвела его в должность обер-егермейстера, пожаловала ему графское достоинство и голубую ленту. Воронцов, два брата Шуваловы и Балк, бывшие камер-юнкерами царевны, также были пожалованы в камергеры.

Она наградила Лестока чином действительного тайного советника и званием первого лейб-медика двора с президентством медицинской коллегии.

Вся гренадерская рота Преображенского полка получила дворянское достоинство и офицерские чины, рядовым гренадерам пожалован чин поручика, капралам – майора, каптенармусам и фурьерам – подполковников и унтер-офицерам – полковников армии.

Рота была названа лейб-компанией; ее величество объявила себя капитаном ее, принца Гессен-Гомбургского назначила штабс-капитаном, Разумовского и Воронцова – поручиками с чином генерал-лейтенантов, а Шуваловых – подпоручиками с генерал-майорским чином; Грюнштейн определен адъютантом этого корпуса с званием бригадира; он удержался не долго; привыкши быть простым солдатом, он не мог перенести большего благополучия, наделал всевозможных грубостей, не оказывал должного почтения императрице и ее фавориту, был под конец наказан кнутом и сослан в поместья, которые императрица подарила ему при его возвышении.

Рота эта творила всевозможные бесчинства в первые месяцы пребывания двора в Петербурге. Господа поручики посещали самые грязные кабаки, напивались допьяна и валялись на улицах в грязи. Они входили в дома самых знатных лиц с угрозами, требуя денег, и без церемонии брали то, что приходилось им по вкусу; не было возможности удержать в порядке этих людей, которые, привыкнув всю жизнь повиноваться палке, не могли так скоро свыкнуться с более благородным обращением. Чтобы исправить их, нужно было время; не знаю, удалось ли это: негодяи были исключены из этого корпуса и определены офицерами в армейские полки, где было много вакансий.

Было еще довольно других повышений и роздано много голубых лент; но так как малое число фамилий этих господ пользуются известностью, то я умалчиваю о них. Скажу только несколько слов о Разумовском, Бестужеве, Воронцове, Лестоке и принце Гессен-Гомбургском, игравших некоторое время очень видную роль при петербургском дворе.

* * *

Приехав в Петербург, Разумовский не мог и представить себе, что он достигнет такого счастия. Он сын крестьянина украинского города Изюма; родители поместили его в школу; там заметили, что он имел хороший голос, и так как, по русскому обряду, во всех церквах есть хор, поющий за обедней, то Разумовский был принят в него с другими молодыми людьми его лет; армейский полковник, по имени Вишневский, заметив его приятную наружность, соединенную с прекрасным голосом, взял его к себе в услужение; привезя его в Петербург, он рекомендовал его обер-гофмаршалу графу Левенвольде, который определил его придворным певчим в императорскую капеллу; он служил при дворе несколько лет.

Царевна Елизавета заметила его там и выпросила у Левенвольде, который уволил его из капеллы. Когда он поступил на службу к царевне, она поручила ему управление одним из своих поместий и сделала его своим любимым слугою. Вступив на престол, она возвела его в одну из главнейших должностей империи, и, сделавшись с годами набожной, тайно