что в здании есть воздушный карман, что нужно вернуться. А может, Хэп говорил, что все бесполезно, что его друг погиб.

Взяв горсть песка, Палмер засыпал им глаза Хэпа, закрыв их навсегда. Неудивительно, что им не говорили, что именно ищут, когда они брались за эту работу. Если бы Палмер и Хэп знали, что ныряют к Данвару, их бы удивило, почему им не завязали глаза во время похода на север. Черт побери, они сразу бы поняли, что это путешествие в один конец. Ну конечно. Иначе они сами бы умоляли, чтобы им надели на глаза повязки. Они шли на север из Спрингстона, уже будучи мертвецами.

— Ты спас мою гребаную жизнь, — сказал Палмер мертвому другу. — Ты предал меня, и ты спас мою гребаную жизнь.

И кто знает — возможно, Хэп вернулся бы за ним. Кто мог сказать, какое решение он принял, какие мысли были у него в голове, что он говорил Броку и остальным? Да, он вернулся бы за ним. Палмер в этом не сомневался.

Точно так же он не сомневался, что жизни его грозит опасность. Не только потому, что он умирал от голода посреди пустыни, но потому, что ему было известно то, что Брок хотел скрыть ото всех. Палмер поднял руку и коснулся маски на лбу, желая убедиться, что она все еще там, что его нырок все еще там, что это ему не почудилось.

Несмотря на усталость и слабость, он знал, что с Хэпом нужно что-то сделать. Без особой радости обшарив карманы старого друга, он извлек из кармана на бедре два транспондера, затем достал из кармана на животе Хэпа записку на случай смерти и несколько монет. Использовав остатки заряда своего костюма, он разрыхлил песок под Хэпом и отправил тело в глубину. Точное расстояние Палмер определить не мог, но рассчитывал, что прежде, чем кто-то поймет, что тело сдвигали с места, его самого давно уже тут не будет.

Сняв позаимствованный у другого дайвера баллон, он потянулся, достал и надел походные защитные очки, а затем убрал маску. Следовало отнести баллон несколькими дюнами дальше и закопать. Нельзя было ничего оставлять, нельзя было отправить баллон вглубь вместе с Хэпом, где его могли обнаружить, и тогда Брок во время своей очередной вылазки в песок понял бы, что у них проблема.

Неуверенно поднявшись на ноги, он взглянул на песчаный склон со дна большой ямы, выкопанной людьми Брока. Не было ни работающего генератора, ни металлической платформы. Палмер видел, как песок осыпается во тьму, заполняя огромную впадину в поверхности пустыни. Он начал осторожно подниматься, зная, что ночной ветер скроет отпечатки его ботинок, от которых к утру не останется ни следа. Он мог подставить ветру левую щеку, держась спиной к Полярной звезде, и двигаться на юг, пока не доберется до Спрингстона. Но он знал, что столь далеко ему никогда не дойти. Он смертельно проголодался — во фляжке погибшего друга плескалось лишь несколько глотков воды — и не выдержал бы двухдневного похода, не говоря уже о пятидневном.

С трудом выбравшись из воронки, Палмер повернулся лицом к ветру, пытаясь вспомнить дорогу к месту нырка из лагеря бандитов и странным, безумным образом молясь, чтобы люди Брока оказались там, где он видел их в последний раз. Они были единственными на мили вокруг, у кого имелись еда и вода. Едва переставляя ноги и почти ни во что уже не веря, он зашагал в сторону тех, кто, по всей вероятности, крайне желал его смерти.

31. Добыча

Палмер

За дюнами виднелось зарево. Разные голоса смешивались и разносились ветром. Укрывшись за высокой песчаной дюной, Палмер начал подкрадываться к источнику света. Когда голоса показались ему слишком близкими, чтобы осмелиться идти дальше, он двинулся по склону пологой дюны, сперва присев, потом на четвереньках, пока наконец не заполз на животе на продуваемую ветром вершину, откуда смог взглянуть на лагерь, где он провел свою последнюю ночь на поверхности.

Лагерь уменьшился. Палмер ожидал увидеть оживленную деятельность, возвращение спускавшихся к месту находки людей Брока, но многие из палаток, стоявших там раньше, теперь исчезли. Большая палатка, где им с Хэпом показывали карту, осталась, и внутри ее мерцал фонарь. Возле палатки искрились раскаленные угли костра, столб дыма затмевал звезды. У костра виднелись движущиеся силуэты двух мужчин. От запаха готовящейся еды у Палмера сжался пустой желудок. Собственное брюхо пыталось убедить его, что эти люди не желают его смерти, что изуродованное тело Хэпа — несчастный случай, что он может просто явиться в лагерь и его поприветствуют как героя, открывателя затерянной земли, наградят монетами и устроят пиршество в его честь.

В темноте послышался смех одного из сидевших у костра, но Палмеру он показался издевкой над дикими мыслями его брюха, словно кто-то призывал его спуститься в лагерь и дать о себе знать.

Палмер лежал не шевелясь за вершиной дюны, закрыв платком нос и рот, глядя сквозь засыпанные песком очки и размышляя. Скоро должно было взойти солнце — звезды над горизонтом уже потускнели. Он впустую терял время. Ему требовалась еда. В лагере было несколько темных палаток, куда он мог бы попытаться проникнуть, украсть еду или воду, но опасность кого-нибудь разбудить была слишком велика.

Прошел час, звезды сдвинулись на ширину ладони, на горизонте забрезжил рассвет. Наконец решившись, Палмер выбрал палатку для набега. Сняв походные очки, он нашарил дайверскую маску и надел оголовье на лоб. Внезапно вдали возникла какая-то суматоха, и Палмер подумал, что его заметили.

Пригнувшись, он попятился назад, глядя, как двое у костра вскочили, отбрасывая длинные тени. Послышались голоса, крики. Посмотрев туда, куда бежали те двое, он увидел среди дюн покачивавшиеся огни фонариков. Приближалась еще одна группа. В ближайшей палатке вспыхнул свет — кто-то проснулся. Из большой палатки, где горел фонарь, вышли несколько фигур. Все удалялись от Палмера, направляясь в сторону новоприбывших.

«Ну, давай же, — скомандовало его брюхо. — Давай, черт бы тебя побрал».

Палмер послушно взбежал на вершину дюны и соскользнул на спине с другой ее