есть хотя бы она. И поэтому надо в ближайшее время отдать ей этого тритона. Эласипп не мог допустить, чтобы из-за несдержанности избалованной русалки весь его план рухнул. Только не сейчас, когда уже почти все сделано! Ведь он уже предвкушал успех, наслаждался очевидным результатом. И отказывался принять саму возможность, что он не достигнет желаемого.

Поэтому морской эльф успокоился. Сейчас, глядя на него, никто бы не усомнился, что Ковентина его дочь, ведь они оба были настолько самоуверенны, что порой не видели дальше своего носа.

Эласипп откинулся на своем кресле и вызвал служанку, которая не успела закончить одно очень приятное дело. Стоило ей испуганной мышкой протиснуться в дверь кабинета, как тот расплылся в пошлой улыбке и поманил несчастную пальчиком.

Конечно, девушка не могла ему отказать. Все знали, что мэтру Эласиппу Эбба не отказывают. Как и Ковентине.

Глава 34. Как ты стал осьминогом?

Катя

После разговора с Кайнерисом мне стало чуточку легче. Не скажу, что страх и растерянность ушли, все-таки я действительно опасаюсь гнева Ковентины, а что он непременно будет, нисколько не сомневаюсь.

Но я всем сердцем доверяю Каю и Сиду, может, это наша связь помогает мне лучше чувствовать их намерения, а может, это их благородство, с которым они все это время, что мне удалось провести на Атлантиде, стараются помочь мне, несмотря на собственные дела и желания.

Поэтому, когда я направилась в библиотеку, чтобы наконец-таки получить нужные книги, настроение мое было значительно лучше. Да и бурчание Сида не давало мне скучать. Он хоть и был полностью согласен с Кайнерисом, что надо меня всюду сопровождать, но усиленно делал вид, что ему это не нравится и что у него есть дела поважнее. Только вот нашу связь не обманешь, я чувствовала, что он это делает для порядка, а сам же искренне рад стать частью чего-то настолько важного, как раскрытие заговора против Кайнериса.

— Ты мне вот скажи, зачем настолько приспичило идти в библиотеку сейчас? Забрали бы книги завтра. — плывя рядом со мной, булькал осьминог.

— Потому что завтра мне уже пригодятся учебники, а до начала занятия я просто не успею сбегать и получить их. — в очередной раз объясняла я, не скрывая своего хихиканья, глядя на его надутую голову.

Странно признаваться даже самой себе, насколько раньше меня пугал этот осьминог и вызывал некое отвращение к его длинным щупальцам и многочисленным присоскам, а теперь же он мне кажется самым лучшим. Я увидела, что у него доброе сердце или сердца, как он любит это напоминать, он искренний, открытый и прямой. С ним легко, потому что знаешь, что он никогда не опустится до плохого поступка, что он не будет лебезить и пресмыкаться, а в лицо выскажет все свое недовольство. А я всегда ценила это в людях.

Никогда не понимала тех, кто в лицо тебе слащаво улыбается, а за спиной тихо ненавидит. Я за честность. Если человек мне не нравится, то я не побоюсь высказать ему это в лицо и никогда не стану делать вид, что это не так. В то же самое время, если мне кто-то нравится, то я всей душой буду к нему тянуться и буду искренне стараться сделать его жизнь чуточку лучше.

— Ты уже посмотрела расписание на завтра? — поинтересовался осьминог, подплывая к Главному Корпусу.

Сегодня на мой магди пришло расписание занятий на ближайшую неделю, а также интерактивный план-схема всей Академии Клейто. Я безумно обрадовалась, когда поняла, что он созвучен с нашим навигатором. Мне достаточно указать желаемый предмет, кабинет, имя преподавателя, факультет или тип услуги, как на карте сразу же отобразится маршрут, по которому я с легкостью доберусь до нужного места. Так что завтра не придется сломя голову искать кабинет И-16 или Б-2.

— Посмотрела. Сразу после подъема утренняя тренировка на полигоне, потом завтрак, а после него уже уроки: история, базовое зельеварение, бытовая магия, боевая подготовка.

— История — это хорошо, я хоть тебе уже много рассказал, но еще недостаточно. С зельеварением я не помощник, всегда тяжело давался этот предмет, а вот с бытовой магией и боевой подготовкой легко. Так что не волнуйся, мы со всем справимся. Признаться, никогда не думал, что вернусь в студенческую аудиторию и снова начну учиться.

— Сид, а расскажи, пожалуйста, как ты стал осьминогом? — делая просящую мордочку попросила я.

Я прекрасно знала, что он не любит об этом говорить, но надеялась, что все-таки расскажет мне. Чтобы попытаться распутать тот клубок интриг и заговоров, который явно плелся, мне необходимо было лучше знать тех, с кем я связана.

Сид некоторое время помолчал, видимо, принимая решение, рассказывать или нет, пока мы не спеша плыли мимо коралловых рифов, к которым я уже начала привыкать, воспринимая их как что-то обыденное и естественное.

— Ты помнишь, что я тебе рассказывал о морских эльфах? — неожиданно спросил Сид.

— Да. Морские эльфы довольно высокомерные и самоуверенные создания, которые зачастую считают себя лучше других. Единственное, что они безмерно ценят, — это свой дом, поэтому будут охранять его до последнего удара сердца. И то это не такая любовь, к которой привыкла я, а расчетливая и продуманная до мелочей. Ведь морские эльфы стремятся сделать свой дом лучше других, и им важно, чтобы это дело продолжили и их потомки, накопляя и преумножая. Только мне по-прежнему не очень это понятно, ведь и на Земле такое сплошь и рядом.

— Вот, исходя из того, что я о тебе знаю, в твоей семье принято помогать тому, кто рядом, просто потому, что вы хотите сделать ему приятно. Потому что вы сами, делая это “приятно”, радуетесь. А у нас как таковой любви нет. Никто не делает что-то для кого-то. Все делается для рода. Ты как личность никого не интересуешь, интересует только благосостояние рода. Если ты приносишь пользу, тебя ценят, если нет, от тебя отрекутся. У нас сплошь и рядом произносятся громкие слова “долг”, “благородство”, “справедливость”. Только этот долг — во имя семьи, благородство — отдать все семье, справедливость — на благо семьи. Все остальное не имеет ровным счетом ничего. Морских эльфов не будет беспокоить, как все это отразится на других, главное, какой результат принесет роду.

— Да, как-то звучит не очень хорошо. Никогда бы не подумала, что можно исказить понимание долга и справедливости. — искренне изумилась я. — Ведь всегда считала, что если человек благороден, то он такой во всех делах, а не в чем-то одном.

— У нас