– Я потеряла Порцию. – Мина покачала головой. В глазах у нее были страх и тревога. – Кто знал, что городская девчонка умеет так быстро ездить верхом?

– Ну, Хит, – протянула бабушка, – придется тебе поехать за ней, верно?

Разумное требование. Логичное. Только вот глаза у бабушки победно сверкали. Она наклонила голову и выжидающе уставилась на него своими яркими голубыми глазами.

Волоски у него на руке встали дыбом. Он ущипнул себя за переносицу. Еще одно подтверждение тому, что не будет ему ни минуты покоя в этом доме, пока Порция отсюда не уедет. И все же потерять ее где-то на просторах принадлежащего ему поместья – не самый лучший способ от нее избавиться.

Сделав глубокий вздох, он сказал:

– Скажи мне, где именно ты ее видела последний раз.

Мина вздохнула с явным облегчением.

– Ты хочешь сказать, что ты ее поедешь искать?

Хит почувствовал, как скривились его губы. Убрав руку от лица, он повернулся к бабушке. Глаза ее светились торжеством.

– Разве кто-то в этом сомневается?

Дождь лил как из ведра. Порция съежилась под ледяными струями. Она уже бросила всякие попытки править конем, стараясь избежать топких мест. Опустив поводья, она предоставила животному полную свободу действий, надеясь, что конь ее так же сильно хотел оказаться в укрытии, как и она сама.

– Давай же, мальчик, – бормотала она, клацая зубами, согнувшись, она припала к спине коня, с трудом вытаскивавшего копыта из топкой грязи, – вези нас домой.

И тут, словно по волшебству, за серой пеленой дождя возник коттедж. Конь ее, которому это жилье было явно знакомо, потрусил прямо к конюшне. Он остановился у закрытой двери и заржал достаточно громко, чтобы быть услышанным за шумом дождя.

– Не совсем то, что я имела в виду, – проворчала Порция, соскользнув со спины коня в топкую грязь, чтобы открыть дверь. И все же здесь можно было укрыться, и ей не стоило сердиться на животное за то, что он в целости доставил ее к месту, где она могла переждать бурю.

Коня не нужно было поощрять. Он, опережая Порцию, первым поспешил в конюшню. Порция, несколько задетая непочтительностью жеребца, вошла следом. Стаскивая прилипшие к рукам перчатки, она огляделась. Ни одного животного тут не было, и инвентаря тоже было немного. Только пустые стойла. Конь ее поспешил в одно из них и с удовольствием стал поедать лежащее на земле сено.

Порция вошла в стойло следом за конем. Сняв с коня седло, она взяла одеяло, висевшее на ограде, и растерла животное досуха.

Довольная тем, что смогла сделать для коня все, на что была способна, она похлопала его по боку на прощание и выскочила наружу, прикрываясь от дождя рукой. Трижды постучавшись в дверь дома и не дождавшись ответа, Порция потянула засов. К счастью, замка на двери не было. Она с трудом отворила тяжелую дверь и вошла внутрь.

Этот коттедж не мог принадлежать простому крестьянину. Если снаружи он выглядел более чем скромно, то внутри производил впечатление весьма благоприятное – элегантно и со вкусом обустроенное укромное гнездышко.

Отжав волосы, Порция прошла на середину комнаты и покружилась, рассматривая обстановку комнаты-дома. Взгляд ее упал на кровать. Такую отличную кровать не во всяком доме увидишь. Элегантный обеденный стол возле окна, прикрытого ставнями. Вокруг стола стулья с высокими спинками. В углу большой письменный стол, заваленный книгами и листами бумаги. Перед камином диван, обитый вощеным ситцем. Диван стоял под углом к камину, оставляя место для большого ковра из овечьей шкуры, при одном взгляде на который Порции сделалось теплее. Взгляд ее упал на связку дров в корзине.

– Да, – выдохнула она удовлетворенно. Она уже представила, как тепло живого огня согревает ее до самых косточек, и быстро принялась за работу. Сначала надо разжечь огонь в камине. Занемевшие пальцы саднило от холода и шершавой древесины, но, в конце концов, огонь удалось развести.

Затем дрожащими пальцами она расстегнула пуговицы на амазонке. Скорее бы стащить с себя этот мокрый костюм для верховой езды, скорее бы согреться.

Раздевшись догола, она развесила вещи на спинках стульев. Дрожа от холода, стащила с кровати одеяло и, завернувшись в него, улеглась на ковер перед камином. Теплая овечья шкура божественно ласкала промерзшее тело.

Она смотрела на танцующие язычки пламени и думала о том, что все сложилось не так уж плохо. Ей было тепло и уютно в этом нежданно обретенном уединении. Наконец она почувствовала себя свободной, пусть и ненадолго.

Порция не раз подумывала о побеге. Просто взять и сбежать. Забыть об ответственности. Выйти из-под гнета неодолимого долга. Избавить себя от вечного ощущения собственной неадекватности. Если мать ее могла убежать, могла махнуть рукой на все возложенные на нее ожидания, то почему она, Порция, не может поступить также?

Тихо вздохнув, Порция опустила голову на колени и размяла пальцы ног, погруженные в теплую шерсть. Веки ее отяжелели. Ее охватила сонливость. Она снова вспоминала мать. Думала ли та в своих дальних краях о дочери, что оставила дома? Порция тряхнула головой и вытерла слезы. Нет, она не позволит таким мыслям омрачать столь редкий момент безмятежного покоя.

Порция легла на бок, укрывшись одеялом. Мягкая шерсть ласкала тело, и, закрыв глаза, она легко могла представить, что парит на небесах. Потрескивание поленьев в камине и шум дождя за окном убаюкивали ее. Вскоре она уснула глубоким и безмятежным сном.

Хит мчался, словно демон. Он звал Порцию, перекрикивая вой ветра и шум дождя. Он потерял всякое представление о времени, напряженно вглядываясь в горизонт, и голос его охрип от крика.

В такую погоду невозможно отыскать следы копыт, и посему ему ничего не оставалось, кроме как вести поиски наугад. Он едва не загнал Яго, он не замечал холода, что пробирая его до костей. И чем дальше, тем глубже страх проникал в его сердце.

Если бы она отпустила поводья и предоставила коню самому выбирать дорогу, то умное животное само бы вернулось домой. Страх сжал сердце в тиски. Все так. Если только она не упала и не потеряла коня, как в их первую встречу. Она могла сейчас брести пешком или, что еще хуже, валяться где-нибудь без сознания.

Слова сами слетали с его онемевших губ. Постепенно слова эти обрели для него смысл: «Господи, сохрани ее. Не забирай и ее тоже».

Впервые за много лет он обращался к Богу с мольбой. К тому самому Богу, что проклял его семью, и это проклятие не давало забыть о себе ни на день, ни на миг.

Конь его спустился с холма, и Хит остановил его у подножия. Он узнал местность. Совсем рядом был охотничий домик. Его тайное убежище. Последнее время этот дом служил ему пристанищем. Хит предпочел его вдовьему дому, ибо не хотел встречаться с Деллой. Он все равно не смог бы заставить себя к ней прикоснуться. И это вызвало бы у нее вопросы, на которые он был не готов отвечать.