наловить жаб, потому что жрать до следующей зарплаты мне будет не на что.

Колдовство — это весело, колдовство — это сказочно. Магия — это чудо.

Ага, как же.

Нет, я думаю если жить в лесу и процентов семьдесят-восемьдесят собирать под кустами лично, то это… все равно не сказочно и чудесно, это ходи по лесу и откапывай нужное количество корешков.

— Отлично, тогда идем! — вдохновленно постановил шеф и первым вышел из машины.

— Мне кажется или он готов на те болота пешком бежать, радостно махая веселыми флажками? — провожая его подозрительно-недоуменным взглядом, поинтересовалась я.

«Псина хочет на природу, — хмыкнула Варнава. — Может у него в роду волки были».

— И типа поговорка про «сколько волка не корми — он все в лес смотрит» настолько правдива, что ему реально не важно зачем-почему-как, лишь бы в лес? — я посмотрела на машущего мне мужчину еще более недоуменно.

«Или же он радуется, что вы наедине выбираетесь в условно опасное приключение, и он сможет проявить себя с лучших сторон и все-таки затащить тебя в постель, — предположила ведьма. — Ну, или он просто идиот, тоже вариант».

Я вздохнула и вышла из машины. Вот тебе, Милена, три объяснения, все три странные, но можешь ли ты с непоколебимой уверенностью отмести хоть одно из них?.. Да, предположение что это ради постели. Если меня, конечно, не собираются уволить под шумок. Да и не думаю, что и вправду могла заинтересовать конкретно этого мужчину в таком плане — не его типаж. Ни по внешности, ни по характеру.

— Давай, милая моя, пойдем быстрее, — КириллКирилыч галантно открыл передо мной дверь и сделал пригласительный жест.

Впрочем, шутить шуточки ему не мешает ни моя внешность, ни мой характер, ни моя должность.

Сделав морду посамодостаточнее, я вплыла в магазин ведьмовских примочек.

Вместо знакомой колдуньи за стойкой нас встречал средних лет колдун — категорически вежливый и отчего-то напоминающий старого, умудренного опытом и практикой дворецкого. Перед ним даже как-то стыдно было бы затупить, но благо включившаяся едва ли не как послоговый суфлер Варнава сильно помогла. А то ведь на вопросы по типу «вам собранное на растущей луне или на убывающей» лично меня ставили в тотальный тупик.

В целом все покупки и поездки из одного нужного магазинчика в другой привели не только к наличию пары наполненных под завязку вместительных пакетов, в которые мы все это дело складывали, но и к тому, что до дома я добралась сильно за закат солнца… и с КириллКирилычем напару. В сознании паникующе дернулась мысль «А у меня ж там вампир в квартире», но в этот раз я была собрана. В здравом уме и твердой памяти, так сказать. Да, вампир. Да, в моей квартире. И, простите, что? Моя квартира, что хочу то и ворочу. Меня больше беспокоило, что Мечеслав там остался не запертым. Не в целом, а в ванной. Это ж за день… ладно, с учетом не особо плотных штор, за вечер он там все мог перерыть! И ладно в труселях без спросу покопается, главное чтобы шкатулку с детсадовскими сокровищами не нашел!

С видом рыцаря в белой рубашке КириллКирилыч ухватил оба пакета и весело-задорно потащил их в мой подъезд. Я уныло пошла следом, раздумывая над тем, смогу ли завтра уснуть нормально в его машине, ибо этой ночью в своей кроватке мне это вряд ли удастся — половину купленного нужно было сварить/перетереть/смешать. Стоило бы спросить себя, а нельзя ли было заняться этим заранее, но тут ответ был написан светящимися буквами на громадном транспаранте все еще слабо ноющими конечностями, напоминающими, что у меня не то, чтобы было на все это время и силы.

И вот шла я, грустила о жизни своей и ночи бессонной, и ничто не предвещало беды. А беда, как тот северный зверь, из которого шапки делали, подкралась незаметно. КириллКирилыч уже был у двери, мне оставалось буквально пять шагов, когда из-за спины моей раздалось сахарное:

— Миленочка.

И вот честное слово, лучше бы меня молнией пришибло, чем вот это вот все. Я застыла на полушаге, и по лицу моего шефа как-то очень быстро стало понятно, что на моем лице тоже очень многое отразилось, и эта псина готов наблюдать цирк. Нет бы, выразить готовность помогать, вот же зараза бессердечная.

Но помощь мне явно не светила, поэтому в доли секунды сообразив из себя милейшее создание, я развернулась на сто восемьдесят градусов и с вежливой радостью улыбнулась:

— Добрый вечер, Семерамида Матвеевна! Как поживаете? Вам помочь чем?

Семерамида Матвеевна Клац. Женщина, видевшая, кажется, еще рождение царизма на сиих бренных землях, но по сей день старающаяся идти в ногу со временем. А потому разряженная в стильный цветастый костюмчик с юбкой чуть ниже колена, телесные колготы (дань будущей зиме, не иначе), туфельки на минимальном каблучке и золотистый парик, окинула меня взглядом поверх прямоугольных декоративных очков и заботливым тоном проигнорировала мои вопросы, отдав предпочтение тому, что животрепетало в ее душе:

— А чой-то к тебе какой-то мужик через окна зачастил?

Заметила. Я уж было думала, хоть упыря не заметит, но, кажется, даже если к кому-либо в этом доме придет мужик-невидимка, она все равно заметит. И все родинки рассмотрит!

На то, чтобы составить правдоподобный ответ у меня было не более полуторасекунд, иначе все, полчаса причитаний о лживости молодого поколения обеспечены всему дому, а не только мне.

— Брат это мой, ключи забыл, думал, меня дома нет уже.

Святые силы, Милена, что ты несешь?!

— Гимнаст, чоль? — внезапно повелась старушка, оглядев меня каким-то оценивающим взглядом. — Так ловко по стенке-то взбираться.

— Гимнаст, Семирамида Матвеевна, гимнаст, — покладисто закивала я.

Да неужто удача все же улыбнулась мне, и я так легко отделаюсь?

Но не успела я выдохнуть посвободнее, как тот самый северный пушной зверек не просто подкрался, а постучал меня ласково лапкой по плечу.

— Вот только разве же себя с братьями так ведут, Миленочка? — глаза за декоративными очками блеснули хитростью дознавателя, загнавшего подозреваемого в ловушку и точно и безапелляционно уличившего в беспросветной лжи. — Как-то не по нашим устоям это.

— Ничего я такого с ним не делала! — моментально возмутилась я.

Не могла она видеть поцелуй в квартире, не могла! А за пределами своих родных пенат я с Мечеславом просто по улицам прошла. Под невидимостью,