— Довольно мрачное место, — заметил Кент и взял Ивейн за руку, как будто не хотел отпускать девушку в замок ее странного опекуна.

— Это просто потому, что сейчас ночь, — сказала она. — Днем стены гораздо светлее, а в патио есть яркие цветы. Морская башня так романтична на голубом небе! Кажется, что оттуда вот-вот выглянет Рапунцель, ждущая своего возлюбленного!

— А ты выглядывала из окна башни дона Хуана? — Голос Кента посуровел, словно он заподозрил ее в чувствах, которые воспитаннице не положено испытывать к своему красивому опекуну.

— Он там работает и не любит, когда тревожат его покой. Я никогда не прихожу к нему без приглашения, Кент, только если он сам позовет.

— Но ты ведь была там одна с ним, в этой его башне? — настаивал Кент.

— Да, один или два раза. Там так интересно, и из окна очень красивый вид на весь остров!

— Он ведь хозяин здешних мест, да? Тот самый лев Львиного острова?

— Но он не рычит и не ходит охотиться, — рассмеялась Ивейн. — И вообще, он больше похож на человека, который очень одинок. Иногда у него страшные боли в ноге, но он очень горд и никогда никому об этом не говорит. Ведь сильные мужчины ни за что не признаются в своей слабости, правда? Они такие глупые. Ведь слабости женщины как раз и не терпят.

— А тебе он тоже очень нравится? — Пальцы Кента сжали золотой талисман на ее тонком запястье так, что Ивейн стало даже больно. — Байронический тип, который живет в замке, хромает на левую ногу, и у него такое смуглое красивое лицо? Ивейн, дурочка, ты же знаешь не хуже остальных, что человеку благородному обязательно придется подумать о женитьбе!

— Ты что, считаешь меня за романтическую идиотку? — Она вырвала руку. — Только в дешевом бульварном романе благородный маркиз может влюбиться в бедную девочку-служанку!

— Мы же сейчас говорим о твоих чувствах к нему.

— Я благодарна ему, Кент. Разве так уж важно, что у него нет седых волос и бороды?

— Ивейн, — застонал Кент, но потом расхохотался. — Боюсь, что это я оказался идиотом. Просто ты так не похожа на остальных девушек, которых я до этого знал. Мне хочется, чтобы ты всегда оставалась такой, хотя в то же время мне хочется уже прикоснуться к тебе и разбудить. Мне ненавистна мысль, что кто-то другой, не я… ну, ты меня понимаешь?

— Мужчинам достается сладкое, а девушка всегда должна оставаться холодной, да?

— Конечно, это очень эгоистично со стороны мужчин, но, тем не менее, это так, и когда встречаешь девушку…

— И тебе нужны доказательства, что мое ледяное сердце еще не растаяло?

— Судя по твоему голосу, нет, Ивейн.

— Что же в этом удивительного? — Она взялась за ручку дверцы, ведущей в патио. — Прошу тебя, Кент, отпусти меня. Завтра будет фиеста, и все твои печали рассеются.

— Пригласишь меня выпить что-нибудь на прощанье? — Кент наклонил голову и умоляюще зашептал ей в ухо: — Обещаю быть хорошим мальчиком.

— Я… знаешь, я устала. — Это было правдой. Ивейн вдруг почувствовала, что все сумбурные эмоции совсем лишили ее сил.

— Бедная детка, — пробормотал Кент. — Ты так запуталась, правда ведь? Но, милая моя, тебе нужно все решить до субботы. Ты должна прийти к какому-то решению.

— Давай отложим это до завтра, — взмолилась Ивейн. — Я обещаю, что завтра все будет решено.

— Тебе ведь нужно обсудить это с твоим испанским опекуном, да?

— Я… думаю, да, Кент.

— Только не позволяй ему убедить тебя не ездить с нами. В конце концов, он ведь собирался отослать тебя в Мадрид.

— Да. — По спине Ивейн вдруг прошла холодная дрожь. — А теперь спокойной ночи, Кент.

— Спокойной ночи, Ивейн. — Он поднес ее руку к губам и целовал кончики пальцев. Талисманы зазвенели у нее на запястье. — Так делают испанцы?

— Наверное. Не знаю.

— А дон Хуан целовал тебе когда-нибудь руку?

— С какой стати?

— Ну, хотя бы потому, что у него одно имя с человеком, который очень любил дам.

— Уверяю тебя, Кент, что мой опекун любит только одну даму, и он придет на прием к твоей маме только потому, что там будет Ракель.

— На мой вкус, ты гораздо соблазнительней.

— Грасиас, сеньор, и, наконец, спокойной ночи! — Ивейн вырвалась от него с веселым смехом и убежала в замок через дверь в стене патио.

— Спокойной ночи. — В голосе Кента слышались недовольные нотки. — Девочка из сказки!

Со странной улыбкой на губах Ивейн прошла через холл и положила на поднос на старинном столике приглашение на прием для дона Хуана от Беттины Крейсон.

Он увидит конверт, как только войдет. Он, должно быть, провел весь вечер с Ракель и ее отцом, и, значит, она ему сказала, что идет на прощальный прием к Крейсонам, который они устраивают на борту яхты в честь субботнего отплытия с острова. Он пойдет на прием, чтобы побыть с Ракель, и там познакомится с Кентом.

Сердце ее забилось сильнее, когда она по дороге к себе проходила мимо золотой комнаты. Ивейн вспомнила, как опекун играл для нее, вспомнила его бешеную вспышку гнева, когда он приказал ей не сметь обращаться с ним как с беспомощным инвалидом.

Сегодня в золотой комнате было темно, и пианино молчало. Дон Хуан был сейчас с женщиной, которой вскоре будет принадлежать право оставить здесь все как есть или же переделать замок в соответствии со своими вкусами. И Лев не станет ей мешать. Он будет снисходителен к женщине, которая скрасит его одиночество.

Ивейн бегом поднялась по лестнице в свою комнату в башне, надеясь, что, пока она жила здесь, дону Хуану было не так одиноко. Она уже знала, что сегодня вечером она примет предложение Кента уплыть вместе с ним и его мамой. В Мадриде она может увидеть когда-нибудь дона Хуана вместе с его женой. А в далекой Америке такого не случится.

Прежде чем лечь спать, Ивейн открыла гардероб и еще раз взглянула на костюм, который она взяла напрокат для завтрашнего праздника — бархатная темно-сиреневая юбка, отделанная по подолу черной лентой, короткий черный жакет, тоже из бархата, с пуговицами из филигранного серебра, и рукава с прорезями, из которых выглядывали пышные кружева кремовой блузки. Несколько нитей серебряно-коралловых бус дополняли костюм. А еще была мантилья, отделанная тонким кружевом, и Ивейн примерила ее перед зеркалом.

В нем отразились задумчивое бледное лицо, густорыжие волосы. Лампочка у трельяжа бросала всюду золотистые блики, в ее свете блестели брелоки браслета, который подарил ей Кент.

Она коснулась пальцем маленькой подковки, которая приносит удачу. Потом потрогала крошечное яблоко, символ соблазна, засмотрелась на маленькое золотое сердечко. Любовь… Большинство людей на свете хотят, чтобы их любили, и для каждого любовь означает что-то свое. Для одних это страсть, для других — надежное убежище. Товарищество вместо одиночества. Понимание, рука, которая поддержит в хорошие времена и в ненастье.