Неужели он все еще ищет? Конечно, детектив был похож на собаку с костью. Но он не найдет ее. Он будет волноваться и искать, он доведет свою команду до изнеможения, но ничего хорошего из этого не выйдет. Он был слишком умен для него. Он с гордостью понял, что перехитрил инспектора. И теперь мог претендовать на приз.

Лидия хныкала, он ненавидел это. Мужчина хлопнул ее по бедру.

— Прекрати! Заткнись на хрен!

— Я… я ничего не могу с собой поделать, — пробормотала она.

— Заткнись! Ты начинаешь действовать мне на нервы. Почему ты такая, почему не понимаешь, что твое место здесь — здесь, со мной?

Он видел, как она дрожит, и даже слышал, как стучат ее зубы от холода.

— Заткнись, сука! Ты слишком шумишь. Я не слышу. — Он напряженно прислушивался к чему-то еще. — Ты что-то слышала?

* * *

Лидия не могла больше терпеть, и ее сердце колотилось так сильно, что она тоже ничего не слышала. Сначала она была слишком потрясена, чтобы слушать. О чем он говорит? «Ты это слышала?» — спросил он. Почему… кто-то пришел в дом? Слышал ли он стук в дверь? Она попыталась взять себя в руки, стала яростно мотать головой из стороны в сторону и глубоко дышать, готовясь закричать изо всех сил.

Казалось, ее тело проснулось и приготовилось. Адреналин, рассудила она. Если здесь кто-то есть, она должна быть уверена, что ее услышат. И тут она увидела его. На полке в другом конце комнаты мигали маленькие красные огоньки. Она изо всех сил стала прислушиваться. Последовала серия тихих стонов, за которыми последовал громкий стук. Это была радионяня. У этого ублюдка здесь был детский монитор. Почему? И более того, кто был у него наверху? Конечно не младенец, никто не оставит ребенка на его попечение.

В мгновение ока он исчез. Лидия услышала, как открылась дверь, а затем послышалось, как он взбежал по лестнице. Что-то случилось, что очень сильно обеспокоило его и заставило так бежать. Он увидел что-то на мониторе, услышал звуки и побежал проверить. Но что он слышал? Она повернула голову. Да, на этот раз он оставил дверь открытой. Если бы она могла освободиться, то убежала бы. Но это было безнадежно. Она была связана цепями, которые были соединены с наручниками и прикреплены к скамье.

— Чертов ублюдочный маньяк! — завопила она в темноту. — Спускайся сюда и отпусти меня, чертов псих!

Потом он вернулся.

— Она упала, — его голос дрожал. — Она там, наверху, на полу, и совсем не шевелится. Что мне делать?

— Кто упал? О ком, черт возьми, ты говоришь?

— Не твое дело. Забудь об этом, — и он снова вышел из комнаты.

Лидия была озадачена. Что бы там ни происходило, это его встревожило. Ей нужно было подумать, как использовать эту ситуацию.

Он вернулся.

— Я думаю, она серьезно ранена. Я не могу это видеть. Она выглядит такой маленькой, и там кровь… — В этих словах было настоящее чувство — страх.

Исчез холодный, расчетливый убийца, а на его месте появился растерянный человек с дрожащим голосом, не знающий, что делать дальше. Эта внезапная перемена настроения была шансом, который нельзя было упустить. Возможно, ей следует предложить ему свою помощь. Если она все сделает правильно, это может стать ее шансом сбежать.

— Она дышит? — Лидия заговорила мягко, стараясь выглядеть встревоженной.

— Откуда мне знать? — Он обхватил голову руками и издал какой-то воющий звук, эхом прокатившийся по подвалу. — Это все моя вина. Нет, это не так. — Тон его голоса снова изменился. — Это ее вина. Она глупая старуха. Почему она не может делать то, что ей говорят? Я сказал ей, чтобы она не двигалась, но она не понимает, она путается. Я сказал, что принесу ужин и ей не надо беспокоиться. Как бы я хотел, чтобы она меня послушала! — Его голос перешел в визг.

— Ты хочешь, чтобы я помогла? — Лидия старалась быть спокойной, когда задавала этот вопрос. — Думаю, что да. Я думаю, тебе нужен кто-то, кто мог бы посмотреть на нее и понять, что происходит. — Она старалась говорить как ни в чем не бывало. Он должен верить, что она действительно может что-то изменить. — Ты же знаешь, я обучена оказанию первой помощи. Я могу делать искусственное дыхание и все такое. Она что, ударилась головой?

— Я не знаю. Мне проверить?

— Это мысль. Да, иди и проверь, а потом мы решим, что делать.

Он снова исчез. Это было нереально. Он стал другим существом. Он был неуверенным, практически податливым. У нее никогда не будет лучшего шанса. Только бы он развязал ее.

Теперь он действительно плакал.

— Там много крови. По всей голове, на лице, она все еще не встала.

Лидия добавила в свои слова больше настойчивости:

— Ей явно нужна помощь. Если мы не начнем действовать немедленно, то удар головой может оказаться очень опасным. Мы же не хотим, чтобы с ней случилось что-либо ужасное, правда? Потому что мы знаем, кого все будут винить. Они скажут, что это наша вина, но мы можем этого не допустить. Мы можем рассказать им, что мы для нее сделали. Как мы оба были храбры.

— Ты обучена оказанию первой помощи? Ты говоришь это не для того, чтобы обмануть меня и убежать? Потому что, если ты ей не поможешь, я очень рассержусь, и тебе будет еще хуже.

— Нет, нет, конечно, нет. Я вижу, что это серьезно, и я бы не стала лгать о чем-то подобном. Одно время я чуть не стала медсестрой, — солгала она. — Я могу помочь, я знаю, что могу, и ты знаешь, что это правильно, не так ли? Подумай, как было бы ужасно, если бы она умерла.

Он пронзительно вскрикнул и снова подошел к ней.

— Я не могу потерять ее. Мне нужно, чтобы она жила. Она — все, что у меня осталось от прежней жизни.

Он подергал за цепи. Лидия сделала это — он отпустил ее. Журналистка почувствовала облегчение, когда наконец смогла сесть и втереть немного жизни в свои конечности. Пока все хорошо.

— Где она? Наверху?

— Мы пойдем медленно. Ты первая, она на кухне. Наверху лестницы поверни направо.

— Мне нужно одеяло или халат. Я голая и холодная, а ты смущаешь меня своими взглядами.

Он оглядел ее с ног до головы, словно видел впервые, и бросил грязную старую простыню, в которую Лидия тут же завернулась.

— Ты иди наверх. Одно неверное движение, и ты в прошлом, сука. Уясни.

Лидия кивнула. Она слишком хорошо все понимала. Это будет ее единственный шанс. Что бы она сейчас ни сделала, это будет окончательным. Этот маньяк убьет ее, если она потерпит неудачу.

Поднявшись наверх, она увидела, что здание было достаточно старым — большой дом или даже ферма. Стены сделаны из местного камня, как и на фабрике, на которой она жила. Мебель была старая — темного дерева, покрытая пылью и всяким хламом. Похоже, здесь давно никто не убирался. Шторы были плотно задернуты, но ткань была тонкой. Снаружи не было уличных фонарей, но она могла различить свет полной луны в ночном небе. Значит, это сельская местность, может быть, где-нибудь в Пеннинах, выше Лизворта.