Она захочет этого, непременно. Гораздо сильнее, чем те, другие. И это тем более упоительно, поскольку она еще ни о чем не подозревает. Но вскоре она все поймет. О, она поймет.

Это свершится. На этот раз, он уверен, все пройдет безупречно. Промашки не будет.

…Лишь только скорлупа трескается и я хочу заглянуть в ее темное лоно, волны паники, отвращения, стыда, упрека сочатся во все щели и, словно ядовитые змеи, жадно тянутся к моим венам. Господи, а могу ли я постичь тайны Фрейда? Боюсь, ему смешны мои потуги.

Из дневника М.Р.

В среду днем, как раз в тот момент, когда Сара шарила под кроватью в поисках пропавшей туфли, чертыхаясь, поскольку уже опаздывала, в ее квартире зазвонил телефон.

Звонок перехватил автоответчик. Прозвучал записанный на пленку голос Сары, потом гудок и следом за ним заговорил звонивший.

— Сара, это я. Берни. Ты дома?

Сара сняла трубку.

— Я дома, но с минуты на минуту ухожу. Вот только разыщу вторую туфлю.

— Рад, что ты наконец выберешься из дома. Подумать только, целых два дня просидела взаперти в своей мрачной берлоге, которую ты умудряешься называть домом. Но, я надеюсь, ты покидаешь свое гнездышко не для того, чтобы отправиться на работу?

— Нет-нет. Я еду на телевидение.

— На телевидение? Что, на эту программу? Не могу поверить…

— Прибереги свое красноречие, Берни. И не пытайся отговорить меня. А, собственно, по какому поводу ты звонишь?

— Просто так, дежурный звонок. Хотел узнать, как ты.

— Что нового на работе? Бушанон злится, глядя на растущую кипу бумаг на моем столе?

— Ну, не такой уж он мерзавец. А вообще, тебе настойчиво звонил один из твоих клиентов.

— Санчес?

— Точно. Этот парень, похоже, без ума от тебя, малышка.

— Ах, оставь. Что он сказал? Продал картины?

— Даже не обмолвился об этом. Он просто интересовался, как ты поживаешь. Хотел знать, когда ты будешь на работе. Предлагал тебе свою помощь.

— Ну, хорошо, может, загляну к нему завтра. Посмотрю, как буду себя чувствовать.

— Не дергайся, Сара. Пусть пройдет время.

— Интересно ты рассуждаешь, Берни. И сколько же времени должно пройти, по-твоему?

В половине второго Сара подъехала к зданию телестудии на Эмбаркадеро. Молоденькая, тоненькая, как тростинка, суперсовременная блондиночка в шикарном красном пиджаке сидела за столом в отгороженном стеклом бюро — совсем как в аэропорту, в зале регистрации пассажиров. На небесно-голубой стене за спиной девушки красовалось изображение моста Голден-Гейт, над которым ярко-желтыми буквами горело название телеканала.

Девушка отодвинула стеклянную створку.

— Да?

— Меня ждет Эмма Марголис. Я выступаю в программе «Опасная грань».

— Ваше имя? — В голосе девушки угадывался легкий южный акцент.

— Сара…

Она не успела договорить, как ее окликнули. Обернувшись, она увидела Эмму. Ослепительно красивая в своем шелковом пестром платье, с огромными золотыми серьгами в ушах, она шла ей навстречу. Журналистка была не одна. Сара была одновременно удивлена и смущена, когда увидела, что ее сопровождает детектив Майкл Вагнер. Она с опаской посмотрела на приближавшуюся парочку.

Когда Эмма протянула ей руку, Сара даже не шелохнулась. Эмма схватила ее ладонь, пожала, ободряюще улыбнулась.

— Я до самой последней минуты сомневалась в том, что вы придете.

Сара выдавила из себя улыбку. Это далось ей нелегко.

Вагнер чуть отступил назад, поприветствовав Сару легким кивком головы и окинув далеко не мимолетным взглядом. Сара знала, что выглядит не лучшим образом. Вот уже несколько дней она питалась кое-как. Сбросила фунтов пять, не меньше. Под глазами набрякли мешки. Наряд ее тоже нельзя было назвать изысканным. Серые хлопчатобумажные брюки она только что достала из корзины с неглаженым бельем. Шов на плече темно-синего свитера разъехался. Это она заметила уже в машине. Да, оделась она явно не для дебюта на телевидении.

— Я только захвачу свою почту, и можно будет пройти ко мне в офис, — с теплотой в голосе произнесла Эмма.

Сара нахмурилась. Разве им не пора в студию? Ведь запись через полчаса.

Эмма словно читала ее мысли.

— У нас есть в запасе несколько минут, — сказала она.

— Послушайте, Эмма… так будет съемка или нет? — Сара различила нотки паники в собственном голосе. Ты сможешь, Сара. Ты должна.

— Я отдала ему свою записку, — тихо сказала Эмма, кивнув на Вагнера. — И рассказала о вашей, Сара. И о медальоне тоже.

Медальон. Сара так нервничала, готовясь к передаче, что напрочь забыла об этой чертовой побрякушке.

— Не знаю, как вы, — сказала Эмма, — но я себе места не находила все это время.

— Мне от этого не легче, — ответила Сара. А она-то прониклась к Эмме, даже подумала по глупости, что ей можно доверять.

— Я сделала это для вас, Сара. Потому что очень за вас тревожусь. Я не хочу, чтобы вы стали следующей жертвой этого негодяя.

Вагнер решился наконец заговорить.

— Давайте пройдем в офис Эммы и там все обсудим. — Голос его был холодным и раздраженным.

Сара испуганно покосилась на него.

— В офисе Эммы? А может, вы предпочли бы в полиции?

— Майк не враг вам, Сара, — вступилась за детектива Эмма.

— Я лишь хотел сказать, что лучше поговорить у Эммы, чем здесь, в вестибюле, — с легкой улыбкой произнес Вагнер.

Сара несколько смягчилась, вспомнив о том, как он помог ей в субботу утром, когда вместе с ней отправился выбирать одежду для Мелани.

Секретарь открыла им служебный вход. Эмма провела гостей в свой офис, расположенный в конце коридора. На стенах здесь были развешаны сертификаты многочисленных наград, присужденных программе «Опасная грань», и несколько довольно неплохих эскизов Матисса. Огромных размеров стол — сочетание латуни и стекла — был завален бумагами, книгами, журналами, компьютерными дисками, среди которых примостился и сам компьютер.

— Я люблю работать в беспорядке, — заявила Эмма беспечным тоном, совсем ей не свойственным.

«Она чувствует свою вину, — подумала Сара. — Еще бы. Она предала меня».

— Давайте присядем, — предложил Вагнер.

Эмма повиновалась, грациозно опустившись в серовато-зеленое кресло напротив стола. Рядом стояло еще одно кресло, а у стены — огромный ярко-зеленый диван.

Сара, оставшись стоять, без преамбулы обрушилась на Вагнера.