того, как он открывает дверь, мы заходим внутрь. Направившись прямо в комнату Кеннеди, я укладываю ее в постель, так как она уже одета в пижаму и даже не шевелится.

Когда я выхожу в коридор, Лиам держит Ари, которая потеряла сознание на плече.

— Я пойду освежусь… пока ты укладываешь Ари спать.

Он тихо смеется и кивает. Я рада, что он совсем не нервничает. Просто я случайно схожу с ума. О Боже, мне нужно побрить ноги. Я должна был сделать восковую эпиляцию, но я не знала, что мы проведем всю ночь наедине так скоро после этого монументального изменения в наших отношениях.

У нас вообще есть отношения?

Джульетта, остановись. Ты слишком все обдумываешь. Просто прими это так, как оно есть. Всё просто.

Я направляюсь в свою комнату и быстро принимаю душ, бреюсь… все, затем мою голову и обязательно наношу лосьон на каждый дюйм кожи.

Я нервничаю, и хотя я уверена в своем теле и в том, кто я такая… Лиам — хоккеист на пенсии. Он, вероятно, был с моделями, актрисами и другими девушками, которые меня стыдили. Так что, думаю, моя нервозность оправдана.

— Давай сделаем это. У него нет никаких ожиданий. Перестань делать из этого то, чем оно не является.

Продолжая подбадривать себя, я возвращаюсь в гостиную и нахожу Лиама, только что принявшегося душа, на диване, смотрящего хоккейный матч по телевизору. Девочки еще спят, а значит…мы одни.

— Привет, — усмехается он.

— Привет.

— Итак, я подумал, что мы могли бы посмотреть фильм. Не «Холодное сердце» или «Моана».

Я смеюсь. Какое облегчение, учитывая, что мы смотрим их по крайней мере пятнадцать раз в неделю. Я могу процитировать каждое слово, возможно, в этом месте в обратном порядке.

— Только если я выберу, — поддразниваю я.

Его брови приподнялись: — О? Парень не может справиться с таким количеством девчачьих щелчков, Джульетта.

— Заткнись. Я люблю страшные фильмы. Не фильмы о девчонках. Знаешь, ты не должен предполагать. Что это такое?

Он обрывает меня, притягивая меня к себе на колени и прижимаясь губами к моим в поцелуе, который говорит без слов. Ему нравится, когда я дерзкая, но он без колебаний поставит меня на место.

Я провела последний час, заставляя себя нервничать, и все это испарилось в ту секунду, когда Лиам прикоснулся ко мне. Даже мыслей больше нет. Все, о чем я могу думать, это ощущение грубых мозолистых рук Лиама на коже моих бедер.

Мои руки впиваются в его волосы, притягивая ближе ко мне, пока он пожирает меня. Его руки блуждают по моему телу, сжимая мои бедра, скользя вверх по моему животу к грудной клетке и сжимаю мою грудь. Стон слетает с его губ, вибрируя на моих, и я практически ощущаю, как сильно он хочет меня.

Потому что я хочу его точно так же. Сумасшедший, сдерживаемый путь, который месяцами медленно разъедал нас обоих. Его язык снова проникает в мой рот, и я хнычу на него. Мне должно быть стыдно, что я практически корчусь у него на коленях, но это не так.

Я чувствую, как он тверд, потирая меня в том месте, которое болит только из-за него. Я ходила несколько недель, чувствуя внутри себя тупую боль, которую может вылечить только он.

Он отрывает от меня губы и хрипит: — Блин, я хотел поговорить до того, как это случилось.

Последнее, что я хочу сделать, это остановиться. Не тогда, когда мы, наконец одни.

Воздух вокруг нас потрескивает, как живое электричество, но я сползаю с его колен на подушку рядом с ним.

— Можешь ли ты не быть логичным хотя бы на секунду?

Он смеется, но это звучит так же болезненно, как и я. Я люблю его смех. То, когда оно настоящее, достигает уголков его глаз, и кожа там сморщивается.

— Многое произошло за последние несколько дней… и я просто… — Он делает паузу, сокращая расстояние между нами, пока моя кожа, все еще горячая и покрытая пятнами от сухого траха несколько мгновений назад, плотно прижимается к внешней стороне его бедра. Он использует большой и указательный пальцы, чтобы повернуть мой подбородок к себе.

— Я хочу сделать это правильно, Джульетта. Я не хочу как-то все испортить, потому что я не нашел времени, чтобы оценить то, что у меня есть. Мне нужно это сделать.

От искренности его слов у меня в животе порхает новый вихрь бабочек. Боже, этот человек. Даже когда он сварливый и скованный, он все равно из тех, кто крадет ваше сердце еще до того, как вы осознаете, что он пытается это сделать.

Я нахожусь в неприятности.

Серьезная, пагубная для моего здоровья, беда.

У моего сердца нет шансов, когда дело доходит до Лиама. И я устала с этим бороться.

— Я хочу быть с тобой, и я хочу перестать быть логичным хотя бы на одну гребаную секунду. — Он шепчет мне в ответ те же слова, наклоняясь все ближе и ближе: — Я просто хочу чувствовать. Я хочу этого. Нас. Я устал ждать, Джульетта. Как и ты, хочу сделать это официальным и не оглядываться назад.

— Да, да. Я так давно этого хотела, — говорю я, затаив дыхание. Он так близко, все, что мне нужно сделать, это протянуть руку и…

— Нет пути назад, Джульетта. Если мы сделаем это, значит, мы это сделаем.

Я киваю: — Лиам, я хочу это.

На его лице появляется облегчение, как будто он беспокоился, что я откажусь. Как будто я не мечтала об этом моменте, желая и надеясь, что он проснется и поймет, что я без ума от него.

— Слава богу, я схожу с ума.

Он снова приближает свои губы к моим и целует меня, как голодный. Как будто единственный способ выжить — это напоиться мной. Его руки повсюду — на моих бедрах, моей заднице, они скользят вверх по моей спине под тонкую ткань рубашки. Ощущение его рук на моей голой коже зажигает меня. Я сгораю от него, жарче с каждой секундой.

— Я хочу тебя. Я так устала ждать, — тяжело дышу я, пытаясь стянуть его рубашку через голову. Он смеется, когда он застревает, и он должен помочь мне. Он тянется за голову и стягивает рубашку, отбрасывая ее в сторону.

Я понимаю, что впервые прикасаюсь к груди Лиама без рубашки. Его пресс жесткий, резкий и острый. Я пользуюсь случаем, чтобы слегка провести ногтями его рельефным мышцам, и он шипит в ответ. Его пресс сжимается