волосы и, слегка потянув голову в сторону, уткнулся лицом в мою шею и застонал.

Мне понравилось это. Звуки, ощущения, это было прекрасно.

Ладно, нет.

Это было лучше, чем прекрасно.

Он оставался во мне, и я прижимала его к себе до тех пор, пока его дыхание не успокоилось, и он начал ласкать мою шею губами, наши пальцы все это время оставались переплетенными.

И вот оно.

Неделю и один день назад у меня была лишь сумка с вещами, немногие из которых были хорошими.

А сейчас я лежала в огромной мужской кровати на мягких темных простынях, обнимая самого красивого мужчину, которого я когда-либо видела, и у меня было все.

Подумав об этом, у меня вырвалось.

— Как такое возможно — сегодня у тебя почти ничего нет, а неделю и один день спустя у тебя есть все?

Грей поднял голову, наши взгляды встретились, и в его появилась нежность, когда он поднес мою руку, которую держал, к себе и прошёлся губами по костяшкам моих пальцев.

Это было так мило, наблюдать за ним, чувствовать его губы, у меня сердце замерло.

Затем отпустив мою руку, его рука вернулась к моему лицу и, проведя большим пальцем по моим губам, он ответил:

— Не знаю, куколка, но это прекрасно, правда?

О, Господи.

Он чувствовал то же самое.

— Да, — прошептала я напротив его пальца.

— Да, — прошептал он в ответ.

Затем он заменил свой палец губами.

Минутой ранее я думала, что у меня было все, но, обнимая Грея, который все еще находился во мне, его губы на моих губах, он дал мне больше, как и свойственно Грею.

Глава 15

Король Мустанга

Два часа спустя...

На Грее были только джинсы. Он лежал в своей кровати на спине, подложив под голову четыре подушки и прижимаясь плечами к изголовью. На животе он держал тарелку с кучей крекеров, ломтиками сыра, порезанным на дольки яблоком и пригоршней магазинного печенья. На прикроватной тумбочке стояли две только что открытые бутылки пива.

Обед.

На мне были надеты трусики и его рубашка, застегнутая на четыре пуговицы. Я лежала рядом с ним, на боку, закинув одну ногу на него и подперев голову рукой.

Я нежилась в огромной, потрясающей кровати Грея, пока он спустился вниз, чтобы нарезать сыр и яблоко, достать крекер и печенье и прихватить пару бутылок холодного пива, а затем поднялся обратно в комнату.

Он был прав в том, что сказал бабушке Мириам. Он мог накормить себя и свою девушку.

После секса мы обнимались, тихо разговаривая, затем еще немного подурачились. Но Грей не пошел до конца.

— Через пару дней, милая, не хочу снова сделать тебе больно, — пробормотал он мне в шею, его руки ласкали мою спину.

Я не хотела ждать пару дней. Секс был фантастическим. Или просто, может быть, секс с Греем был нереальным.

С другой стороны, было немного крови (что слегка смущало, но я перестала стесняться, когда Грей не придал этому большого значения), и надо сказать, я испытывала там некоторую боль, что не вызывало желания привлекать дополнительное внимание к этой области.

Поэтому мы подождем пару дней.

Ради Грея я могла подождать несколько дней.

Ради Грея, я могла бы ждать вечность.

Я протянула руку к тарелке на его животе, положила на крекер ломтик сыра и засунула все это в рот.

Затем я заметила, как задрожала тарелка на его животе, и, откинув голову назад, я прошлась взглядом (наслаждаясь увиденным) вверх по его телу и увидела, что Грей улыбался, но его глаза и остальная часть тела смеялись.

— Что? — спросила я с набитым ртом.

— Господи, куколка, внизу есть еще. Тебе не обязательно так набивать рот.

Я прожевала, проглотила и ответила ему:

— Не хочу накрошить тебе на кровать.

— Мне все равно, — сказал он мне.

— Никому не хочется спать в крошках, — сообщила я.

— Я их стряхну, — ответил он.

Я поморщилась.

— Фу ты - ну ты. Нет. В этой комнате их никогда не подметут, ты будешь ходить по ним, они попадут в твои носки, а потом, летом, у тебя заведутся муравьи.

По-прежнему улыбаясь, он наклонил голову на бок и спросил:

— Ты сказала "фу ты - ну ты"?

— Да, фу ты - ну ты.

— Никто не говорит фу ты - ну ты.

— Я только что сказала.

Он продолжал улыбаться мне, а потом ответил:

— Признаю свою ошибку. Но хочу отметить, что только женщина с прекрасным лицом и великолепными густыми волосами (настолько густыми, что это несправедливо по отношению к остальному женскому населению) в добавок к фантастическому телу, которая произносит мое имя с придыханием, когда возбуждена или в настроении быть милой, что бывает часто, и издает еще более страстные звуки, когда кончает, и затем, придя в себя, в ее глазах появляется невероятно сексуальный взгляд, может сказать "фу ты - ну ты".

Я смотрела на него, чувствуя, как эмоции переполняют мое сердце.

Затем я взяла себя в руки и заметила,

— Довольно много условий.

Удерживая мой взгляд, он тихо ответил:

— Я знаю.

Боже мой.

Я почувствовала, что краснею от его комплимента, и чтобы спрятать румянец, опустила голову и потянулась за долькой яблока.

— Во-вторых, — начал он, и мой взгляд вернулся к нему. — Крошки не будут валяться тут вечно. Раз в две недели приходит Мэйси, чтобы убраться в доме и постирать белье.

Я сильнее оперлась на руку.

— Мэйси?

— Третья жена моего дяди Олли.

Всего пять слов, но за ними скрывалось намного больше.

— Дядя Олли? — подтолкнула я.

— Да, дядя Олли. Оливер. Отец был самым старшим. Следом Оливер. Потом Фрэнк, а затем уже Чарли. Всех их назвали в честь знаменитых ковбоев.

Здорово.

— Неужели? — спросила я.

— Да, отца звали Абель в честь Абеля Пирса. Олли в честь Оливера Ловинга. Фрэнка в честь Фрэнка Итона, а Чарли назвали в честь Чарли Гуднайта. Фамилии этих ковбоев стали их вторыми именами.

Хоть я и понятия не имела,