челюсть на место, продолжая "гэкать", говорить "шо" вместо "что" и произносить твёрдо звук "в" в конце слов, где нужно произносить "ф", преемник Хрущёва, дорвавшийся до трибуны, продолжил "с чувством глубокого удовлетворения":

— Никита — отменил, как вы помните, выплату людям денег по старым государственным займам. Поменял старые деньги на новые. В Кремле — все мошенничали, как могли. И ничего нового, по сути, не происходило. Хотя по существу — надо было менять всю экономическую систему. Вместо этого — мы продолжали разорять сельское хозяйство. Превращали партаппаратчиков, высоких генералов и аппарат КГБ в удельных князей. И прикрывали всё это — лозунгом Хрущёва: "Правильным путём идёте, товарищи!"

Если бы мы шли правильным, то в первую голову надо было сокращать число ненужных ему генералов и аппарат КГБ. Но решиться на это — мы уже не могли. Почему? Да потому, шо наши генералы — никогда и ничего не умели делать. Отвыкли от всякой работы. В "гражданке" — после жирных государственных привилегий — они не примирились бы со своим положением и, зная наши уязвимые места, принялись бы раскрывать народу глаза на нас и повели бы его против партии.

Могли мы, если не дураки, пойти на такой риск? Да ни в коем случае! И потому — всё продолжалось, как было. И не только у нас. Шо дал миру и шо мог дать — наш так называемый социализм? Либо деспотов, как Сталин. Либо — диктаторов. Как я или — Хрущёв. Прошу прощения за самокритику. Давайте посчитаем. Сколько и где мы их наплодили. У нас — Сталин, Берия, Хрущёв, Брежнев. В Польше — Гомулка, в Чехословакии — Новотный, Гусак, у немцев — Ульбрихт, Хонеккер, в Румынии — Чаушеску, в Албании — Энвер Ходжа, в Китае — Мао Цзе-дун, в Корее — Ким Ир Сен. Всех не вспомнить теперь. А шо их породило? Наша система, которую мы — устроили везде общими партийными нашими силами. Народ у нас у всех — был только для ограбления. Мы — его страшно озлобили и боялись. Больше, чем иностранного вторжения. Поэтому большую армию — мы содержали не для защиты границ от внешних врагов. Те — нас сами боялись, и не думали к нам соваться. А надо ж было шпионить за народом. Подслушивать его, чтобы знать, шо он там про нас думает. Запугивать. Для этого — мы держали такой огромный штат КГБ и тратили на него столько миллиардов, шо можно было поднять на ноги 10 разорённых культур и настроить сеть новых деревень и городов. А не ждать рабочему человеку получения квартиры по 15 лет.

Если капиталисты за рубежом ухитрялись из дерьма делать золото, то мы — поступали наоборот. Наша технология — делать из золота дерьмо. Да ещё знак качества ставили на это дерьмо. Учёные всего мира — двигали свою науку вперёд. Достигали чудес в медицине, электронике. Мы — достигали чудес в печатании диссертаций. У японцев — каждый день появлялась какая-нибудь новая электронная аппаратура. У нас — 100 никому не нужных диссертаций. А истинных учёных — мы либо зажимали по работе, либо сажали в тюрьму, если те слишком много знали. Даже в Союз писателей — целыми косяками принимались подхалимы и бездари. А настоящих — и не принимали, и сажали. Или выдворяли из государства, если они пытались истинно по-писательски служить своему народу.

Меня могут спросить: а где же был в то время я сам? Куда смотрел, если всё так хорошо понимаю. Отвечу без ложной скромности. Дурак — и в нашей системе не может прорваться к власти. Прорывались всегда — самые лучшие, самые умные, но… только в плетении партийной интриги. Потом — мы становились пленниками системы, избранной нами же. Поэтому — в порядке самокритики — ещё раз скажу о себе. Лично я, зная, што наводить порядок бесполезно — удушат свои же, был занят лишь наградами и делами своих приближённых. Мы — довольно быстро превращались в крупных помещиков и банкиров. Пьянствовали, устраивали банкеты. В то время как наши чиновники успешно растаскивали по своим дачам бюджет государства. А народ — брошен был всеми на произвол судьбы. А если точнее, на наш произвол. Люди спивались, погибали от канцерогенных вин. Была такая "марка" — "Жопомой", как прозвали её москвичи. Или помирали от вредной тоже для человеческой жизни химической водки. Лично я на месте рядового потребителя — предпочёл бы этой водке самогон украинской фирмы "Самжэнэ". Но — не стал бы гробить себя советской "казёнкой".

Итак, везде и всё уже рушилось, валилось. Ржавело или разлагалось. Даже — в лучших библиотеках страны и театрах. Тут я имею в виду стены, конечно, а не идеи. Наши больницы — стали очагами антисанитарии. Народ — заражался везде от химии, вредных болезней и вымирал. Кагэбэ — а это ж государство! — нанимало убийц и убивало неугодных нам прямо на улицах. Всё население — охватывала полная апатия и безразличие даже к самой жизни. В людях исчезала последняя доброта. Нужно было срочно умирать, чтобы не видеть окончательного результата, либо просить политическое убежище в Швейцарии, где все мы имеем большие тайные вклады в её банках. Но я, видимо, умер, если оказался здесь, на Страшном Суде, в ожидании окончательного приговора. И у меня теперь возникает вопрос: так неужели же нельзя нас пожалеть? Хоть здесь? Неужели после такой жизни на Земле советский народ, а стало быть, и его руководители, не заслужили рая в загробной жизни? Неужели нас всех отправят снова в ад, то есть, на советскую территорию на Земле? И кто нас там ждёт? Я же знаю, хорошего вождя из среды Политбюро — быть не может! Значит, наша участь — снова оказаться под какой-то новой, ещё более циничной и жестокой поганкой? И лизать ей то место опять, шоб хоть как-то избавиться от существования в общей, народной среде. Где не будет уже ничего, кроме морской капусты. Господи, избавь! Оставь нас здесь. И если у кого-то может возникнуть вопрос: "При чём тут руководители?" — даю немедленную справку. А хто выдвигал на Земле лозунг: "Народ и партия — едины!"? Так что прошу — не разъединять нас с родным нашим народом! Его в рай, значит, и нас с ним. А потому прошу тебя, Господи: не откажи в хороших участках в твоём раю и бывшим руководителям.

Из моря вдруг выскочили несколько упитанных японцев и понеслись к трибунке со своим микадо. Услышав их вопли, микадо тоже что-то