― Великобритания готова предложить Италии это самое «еще», во-первых, потому что австрийских земель ей не жалко; во-вторых, полагая, что, когда наступит мир, найдется повод отказаться от обещаний, данных итальянцам, которые напрасно полагают, что у них есть монополия на «священный эгоизм».

― Францию устраивает, что вопрос о Ницце не обсуждается, остальное ей безразлично.

― Россия не заинтересована в усилении Италии, поскольку это противоречит интересам Сербии, да и балканской политике самой России. Но для России эти вопросы являются вспомогательными, и она была готова «разменять» «неискупленную Италию» на обещание Константинополя. А Великобритания согласна дать это обещание, опять-таки, исходя из того, что к концу войны «умрет или ишак, или эмир, или Хаджа».

К марту 1915 года военные руководители Германии и Австро-Венгрии образовали единый фронт против собственных дипломатов, заявив, что «выступление Италии и Румынии на стороне наших противников равнозначно потере нами всей военной кампании».

Но времени уже не оставалось. 26 апреля 1915 года было подписано Лондонское соглашение между Италией и Антантой. Италия должна была в течение месяца объявить войну Германии и Австро-Венгрии. За это ей полагалось после победы:

― Тироль вплоть до альпийского водораздела;

― Триест;

― Горица и Градишка;

― Истрия, кроме города Риекка;

― Часть Внутренней Крайны;

― Северная Далмация, включая Задар и большинство островов;

― Острова Додеканес (они уже фактически принадлежали Италии);

― Город Влёра;

― Протекторат над Албанией;

― Малоазиатские территории;

― Часть азиатских и африканских колоний Германии.

В действительности получит Италия только южный Тироль, западную часть Истрии без Риекки, Триест, Горицию, из всей Далмации — Задар и острова Црес, Лошинь и Ластово, часть Внутренней Крайны. Остальные территории «по списку» достанутся Королевству Сербов, Хорватов и Словенцев (Югославии)[76].

23 мая 1915 года Италия вступила в Первую мировую войну на стороне Антанты.

Можно с полным основанием усомниться в законности действий ее правительства. Большинство населения страны выступало за нейтралитет, сторонники нейтралитета преобладали и в парламенте. Потребовался ряд провокаций со стороны Б. Муссолини и Д`Аннунцио, чтобы добиться народных манифестаций и, в конечном итоге, одобрения военных кредитов и вступления страны в вой ну.

Беспомощность, бездарность и безответственность германской дипломатии в отношении Италии поражают, что же касается Австро-Венгрии, то ее политика в 1914–1915 годах находится по ту сторону добра и зла.

Не меньше суровых слов хочется сказать и о позиции Италии. В конечном итоге, принятое ее правящими кругами решение остается предательством союзника, и назвать это как-то иначе трудно.

«Итальянский король, влекомый алчностью, совершил акт неслыханного предательства, забыв о своих братских обязательствах, которыми он был связан как союзник нашей державы. С самого начала войны, в которой он, как союзник, должен был стать бок о бок с нашими мужественными войсками, изменник — итальянский король — играл роль замаскированного предателя, занимаясь двурушничеством, ведя тайные переговоры с нашими врагами. Это предательство завершилось в ночь с двадцать второго на двадцать третье мая, когда он объявил войну нашей монархии. Наш верховный главнокомандующий выражает уверенность, что наша мужественная и славная армия ответит на постыдное предательство коварного врага таким сокрушительным ударом, что предатель поймет, что, позорно и коварно начав войну, он погубил самого себя. Мы твердо верим, что с божьей помощью скоро наступит день, когда итальянские равнины опять увидят победителя при Санта-Лючии, Виченце, Новаре, Кустоцце. Мы хотим, мы должны победить, и мы, несомненно, победим!»

В еще большей степени вступление Италии в войну оказалось предательством собственного народа.

За последующие три с половиной года Италия потеряет свыше двух миллионов человек, количество убитых оценивается источниками в 400–650 тысяч (я склонен с большим вниманием отнестись ко второй цифре). Ее прямые военные расходы составят 65 миллиардов золотых лир, или около трети всего национального богатства.

Едва ли все это можно окупить территориями, большую часть которых Италия по итогам войны все равно получила бы.

Образование Итальянского фронта

Итальянцы были верны себе. Даже внезапное нападение на бывшего союзника они не смогли нормально организовать. В феврале — марте вступление Италии в войну, возможно, привело бы к стратегическому эффекту. Даже в последних числах апреля, когда был подписан Лондонский договор, была возможность добиться значительных результатов, поскольку австро-венгерские войска еще только готовились к наступлению в Карпатах и не были уверены в успехе.

Но итальянское правительство, подождав еще месяц, предоставило австрийским войскам и их германскому союзнику подойти к Перемышлю, взять Львов, обрести уверенность в себе и, по крайней мере, обезопасить свои промышленные районы от русской угрозы.

Только 23 мая Италия объявила войну Австро-Венгрии и сразу же, в ночь на 24-е, перешла в наступление по всей линии границы[77]. Промедлив более полугода, итальянское командование и к этой дате не успело развернуть войска.

Театр Военных Действий организован вокруг итало-австро-венгерской границы. С юга он ограничен течением реки По, с запада, севера и востока — Главным Альпийским хребтом с высотами свыше 3000 метров (Приморские Альпы — Котские Альпы — гора Монблан — Пеннинские, Лепонтийские, Ретийские Альпы — Высокий Гауэрн — Юлийские Альпы — Динарское нагорье. Котские Альпы круто обрываются в сторону Паданской низменности. Остальные горные хребты окаймлены с севера и юга менее высокими массивами — Предальпами.

Альпийский хребет, несомненно, представляет серьезное препятствие для передвижений войск, но нужно иметь в виду, что этот горный район был освоен еще в эпоху мезолита, а начиная с Античности,