Летом 1913 года Черногория, ранее демобилизовавшая свои вооруженные силы, вновь объявляет мобилизацию. Сербия и Болгария, армии которых уже развернуты, призывают дополнительные контингенты. С 23 по 27 июня войска стягиваются к сербо-болгарской границе. На следующий день, 28 июня, вспыхивают приграничные столкновения, Петербург призывает к мирным переговорам и назначает их дату. Но это уже не имело никакого значения: в 3 часа ночи 30 июня болгарские войска без объявления войны перешли демаркационную линию в Македонии.

Ничего, кроме истории лисы Алисы и кота Базилио, на ум не приходит. Приходится соглашаться с позицией Д. Бьюкенена, британского посла в Санкт-Петербурге: «Болгария была ответственна за открытие враждебных действий, Греция и Сербия вполне заслужили обвинение в преднамеренной провокации».

Неожиданное нападение болгар вначале было вполне успешным, но уже к первым числам июля Сербия и Греция перехватили инициативу. Планов ведения войны ни у одной из сторон не было, но в «импровизации за доской» союзники преуспели значительно больше болгар.

12 июля турецкие силы перешли Марицу — Турция вновь вступила в войну, теперь на стороне Сербии и Греции против Болгарии, и вскоре вернула себе Адрианополь. 14 июля к союзникам присоединилась Румыния, которой Болгарии было уже совершенно нечего противопоставить. Военное положение страны стало катастрофическим, и 29 июля 1913 года Фердинанд подписал перемирие.

По Бухарестскому договору Болгария отдала Южную Добруджу Румынии; вся Македония, кроме Пиримской, была поделена между Сербией и Грецией, причем Греция получила важнейший порт Салоники, что имело далеко идущие последствия. По Константинопольскому договору турки вернули себе Адрианополь и часть Восточной Фракии, что сильно подняло престиж Энвер-паши. За болгарами осталась Пиримская Македония и Западная Фракия с населением 129 тысяч человек[80].

Балканский Союз прекратил свое существование.

После 1913 года Болгария имеет претензии ко всем соседям, но более всего она ненавидит Сербию, присоединившую к себе Вардарскую Македонию. Австрийский ультиматум Сербии Фердинанд I назвал «большим счастьем для Болгарии».

Оказавшись в полной дипломатической изоляции, правительство Болгарии пытается заключить союз с Австро-Венгрией, но этому препятствует Германия, опасающаяся реакции Румынии и Греции. Такая позиция была вполне логичной, но Сараевский кризис, в котором Г.Ягов занял позицию тотальной поддержки Австро-Венгрии, резко сузил для немцев пространство политической игры.

Проблема заключалась в том, что с получением Македонии Болгария значительно усиливалась, а сильная Болгария на Балканах была нужна Австро-Венгрии никак не больше, чем сильная Сербия; к тому же с неизбежностью возникали проблемы в отношениях с Румынией и Турцией. В этой ситуации Центральные Державы были заинтересованы, скорее, в нейтралитете Болгарии, чем в ее немедленном вступлении в войну. Во всяком случае, так было до поздней осени 1914 года.

Как ни странно, такую же позицию занял Фердинанд I, в то время как болгарский кабинет министров явно стремился к войне, третьей подряд за три года.

Русское правительство ограничилось кротким увещеванием:

«Поведение Болгарии, быть может, навсегда предопределит отношение к ней России», «злые умыслы против Сербии будут рассматриваться, как враждебный акт против России и навсегда выроет пропасть между обоими народами».

Одновременно российское правительство пыталось воздействовать на Сербию в пользу возврата Болгарии части спорных территорий:

«От вершины Голема, севернее Кривой Паланки, до Охридского озера с включением Струги».

Ожидать позитивной реакции Сербии на это предложение было трудно. Пашич ответил, что Сербия предпочтет заключение мира с Австрией уступке хотя бы пяди сербской земли Болгарии:

«Сербский народ, как и все народы, придает каждому клочку своего Отечества гораздо больше цены, чем большему куску, который он мог бы получить в обмен (…) Вся армия и страна предпочтут погибнуть, нежели преклониться перед Болгарией».

Если в истории с Италией можно говорить о полном крахе германской дипломатии: Бетман-Гольвег говорит, что он вынужден идти на поводу у Австро-Венгрии, чтобы она «не забросила ружье в кусты» — и это после всей поддержки, которую Германия оказала своей союзнице во время кризиса, спровоцированного самой Австро-Венгрией, то ситуация с Сербией и Болгарией выявила банкротство российской политики. Сербия, которую Россия спасала ценой вовлечения страны в европейскую войну, точно так же делает Россию своей заложницей, угрожая заключить мир.

Ближе к осени начинаются разговоры о воссоздании христианского (православного) блока Балканских государств, то есть о гальванизации трупа Балканского союза. Каким образом Россия (или Греция, которая имела собственную версию этого проекта) предполагала это сделать, являет собой историческую загадку. Для того чтобы только вступить в переговоры, Болгария хотела получить Добруджу «бесспорную» и «спорную» Македонию, греческие города на побережье. Ни Сербия, ни Румыния, ни Греция ничего отдавать Болгарии, разумеется, не собирались, причем Франция и Великобритания поддерживали позиции Греции и Румынии (поскольку были, отнюдь, не заинтересованы в усилении влияния России на полуострове)[81].

Балканские государства и сами пытались выступить акторами большой политики. Греция обратилась к Румынии и Турции с предложением заявить о совместном нейтралитете. Но великий визирь отказался даже от встречи с греческим руководством, не говоря уже о переговорах. Болгария предложила Румынии союзный договор, Румыния его отвергла и предложила в ответ соглашение о ненападении, от чего, в свою очередь, отказалась Болгария.

Сазонов предложил Греции Северный Эпир в обмен на оказание помощи Сербии, заметив при этом:

«Если же греческое правительство понадеется на возможность приобретений без жертв, то пусть не забывает, что предметы ее вожделений могут также явиться объектом вожделений Италии и что, кто не окажет никакой пользы и не согласится ни на какие жертвы, едва ли что-либо получит».

После Марны и Галиции заинтересованность Антанты в Греции и Румынии стала поменьше, зато активизировались Германия и Австро-Венгрия, которым теперь помощь Болгарии стала очень нужна. Но, ведь, и риски возросли, и австро-венгерский военный атташе в Софии сообщает