В любом случае, не понимаю, на хрена Волков поперся в эту подворотню. И шишка на голове…

Беседа у меня выходила очень веселая. Это — факт. Сижу, как идиот, на кровати и говорю сам с собой. Любой психиатр заплакал бы от восторга и счастья при виде подобной картины. Однако, додумать и без того не сильно оформившиеся мысли, мне не дали.

— Денис Сергеевич! Денис Сергеевич! — В дверь громко, даже истерично, постучали. Судя по голосу, который я, конечно, узнал, явилась Циля.

— Да блин…Циля, секунду! Хожу без штанов! — Выкрикнул я первый родившийся в голове отмаз.

Затем вскочил с кровати, защелкнул замочки чемодана, метнулся к шкафу, сунул туда это чудо советской промышленности…или не советской…девчонка-скрипачка говорила, мол, он трофейный…Да по фигу! В общем, спрятал я чемодан обратно в шкаф, потом подошёл к двери и открыл замок. Хорошо, наученный опытом, догадался с самого начала, как только вернулся, закрыться. Потому что тут у людей нет ни малейшего понимания о личных границах.

— Денис Сергеевич! — Циля застыла на пороге. Вид у нее был взволнованный. В глазах блестели слёзы.

— О, Господи…что случилось? Пожар? Потоп? Мы все умрем? — Я даже занервничал, если честно.

Особенно из-за того факта, что плакать эта девица прибежала ко мне. Мы с ней не настолько близки, между прочим. А она, судя по дрожащим губам и нервным движениям плеч, собиралась не просто плакать. Она собиралась закатить истерику.

— Мама…мама, она…О…– Циля всхлипнула, а затем вдруг кинулась мне на шею. То есть прямо буквально кинулась и прямо буквально на шею. Я сначала даже растерялся.

Чисто теоретически, учитывая, что Циля с помощью одной руки висела на мне, а с помощью второй почему-то прижимала мое комиссарское…то есть капитанское тело покрепче к себе, намерения у нее, скажем прямо, вообще ни разу не невинные. По крайней мере я своей грудью, (естественно мужественной и брутальной), ощущал все выпуклости девичьей груди,(естественно весьма приятной), размера этак четвертого, не меньше.

С другой стороны, прежде не бывало такого, чтоб женщины откровенно давали намек на личный интерес, падали в мои объятия, но при этом умывались слезами. А Циля ими натурально умывалась.

Я, конечно, мог бы предположить, что это слезы восторга от нашей с капитаном Волковым умопомрачительной привлекательности, но, думаю, вряд ли. Да еще эти слова про маму.

— Циля, что с мамой? Мама жива? Эй! Циля!

Я с трудом отодрал завывающую девицу от себя. Причем реально ее пришлось отдирать. Потому что та рука, которой она обхватила меня за среднюю часть тела, то есть за талию, как-то ненавязчиво оказалась под рубашкой. Я даже не заметил, когда и как Циля успела вытащить эту рубашку из брюк.

— Денис Сергеевич! — Девица отступила на один шаг назад, сложила ладошки в молитвенном жесте и прижала их к груди. Слава богу, уже к своей. — Мама сказала, вы сегодня идете на встречу с серьёзными людьми…

— Тьфу ты, млять…– Не сдержавшись, выругался я вслух и с чувством плюнул на пол.– Думал и правда что-то случилось…

Не прям плюнул, конечно. Люди мы культурные. Изобразил, что плюнул. Потому как идиотство сложившейся ситуации раздражало сильно. А я и без того был на взводе. Еще фраза такая дурацкая. Иду на встречу с серьёзными людьми… Мне, кстати, интересно, тут вообще хоть что-то остаётся в тайне? Просто сам факт немного удивляет. Так-то речь о готовящемся преступлении, если что.

— Циля! Я подумал, случилось страшное с вашей мамой!

— С мамой? — Циля слегка зависла, соображая, почему в столь трогательный момент, несущий к тому же интимный посыл, я вдруг говорю о тете Мире. Она, видимо, уже забыла, с какими словами появилась на пороге комнаты. — Та все в порядке с мамой! Шо с ней может случиться⁈ Она в свои пятьдесят два года имеет прекрасное настоящее без мужа. Тем более, наш покойный папа был не самый прекрасный муж. Он так сильно любил северный климат, шо каждые полгода уезжал сразу на несколько лет поближе к Соловкам. Но какая, знаете ли, разница? У мамы таки муж был. А у меня таки сейчас нет мужа. И я боюсь, шо, благодаря маме, не будет. Ви зачем имеете интерес до таких делов? А я? А как же ж я? А как же ж мы с вами?

Вот тут настала моя очередь зависать. Я просто не понял логики Цили. В какой момент появилось это «мы с вами»? Одна прогулка по городу вовсе не означает, будто у нас уже есть совместное будущее.

Я только открыл рот, собираясь пояснить Циле степень ее заблуждений, как мне пришлось закрыть его обратно. Расставить все точки над «и» нам была не судьба.

Народу в комнате прибавилось ровно на одного человека.

— Циля, ну шо ты такая неблагодарная дрянь? Ты загоняешь маму в гроб. Денис Сергеевич, она загоняет маму в гроб! Делает маме нервы! Циля, замолчи сейчас же свой рот! Денис Сергеевич знает, шо ему делать. Он тебе не какой-то босяк с рынка. Ну-ка брысь отсюдова в кухню!

— Мама! Мама, ви опять не даете мне щастья! Ви зачем свели Дениса Сергеевича с этими…с этими…– Циля всхлипнула пару раз, а потом взмахнула руками, словно собиралась взлететь, и бросила к выходу из комнаты. Правда, на пороге она резко остановилась, обернулась к тете Мире и ехидно заявила:

— И шоб ви знали, тот дядя Яша, который уже месяц ходит по нашей улице к рынку, хотя ему таки не по пути, не захочет иметь с вами совместных планов, мама. Ви же храпите, шо пьяный сапожник. Я нынче всю ночь не спала… Дворовые собаки лаяли, как оглашенные, потому шо ви всю ночь храпели.

— А шо ты хотела? Шобы собаки всю ночь храпели, а я всю ночь лаяла? Бегом в кухню! Там котлеты шкворчат! Имей, наконец, желание показать свой ум, а не дурость. И где я так согрешила… Нет, твой папа был тот еще идиёт, но куда же мене еще одна идиётка…Денис Сергеевич теперь водит дела с серьёзными людьми. А если он поймет, какая ты дура, как ты не уважаешь свою маму, то не поможут даже те котлеты, шо я лепила с самого утра.

Циля после слов матери залилась краской, громко фыркнула, крутанулась на месте и выскочила из комнаты. По лестнице она бежала с таким грохотом, будто пятками вколачивала невидимые гвозди. Я