от ощущения его массивного тела на моем, хоть он и оперся второй рукой на локоть, чтобы не раздавить.

Он гладил меня, распределяя мою влагу. Я тихо стонала, закрыв глаза. Мне чертовски нравилась разница в размерах между нами. Он был большим и сильным. Дима легко подчинил меня себе, доминировал надо мной. Ему лишь стоило просто коснуться моего тела, как я растаяла.

Он резко ввел в меня два пальца, и я задохнулась от этих ощущений. Дима издал низкий рык мне в шею и прикусил мое плечо. Я не знала, отмечал он так меня или наказывал. Пока мои глаза были полуприкрыты от похоти, его пальцы трахали меня так, будто завтра наступит конец света. Я так хотела его, что забыла обо всем на свете. Даже о том, что Рома мог проснуться в любой момент. Я потянулась к его ремню, чтобы расстегнуть брюки. Дима мягко оттолкнул мои руки и сделал это сам. Он достал член и резко вошел в меня одним движением. Я задохнулась от ощущения его внутри себя, что почти кончила. Долго. Слишком долго я тосковала по нему. Он не двигался. Лишь замер, коснувшись моего лба своим. Наши губы были так близко, что мы дышали одним воздухом. Всего пара секунд, но наше сладкое забвение прервал детский плач.

– Блять! – рыкнул он и резко вышел из меня.

Дима быстро застегнул брюки обратно и отстранился. Я поправила платье и открыла дверь. Рома стоял посреди гостиной и плакал, не найдя меня рядом, когда проснулся. Я взяла его на руки и нежно прижала к себе, чтобы успокоить. Дима приблизился к нам и поцеловал сына в лоб. Он начал гладить его по спинке, и вскоре малыш перестал плакать. Рома взглянул на отца красными от слез глазами и потянулся к нему.

Это было неожиданно и непривычно. Единственным его близким и родным человеком для него была я. Рома слишком был привязан ко мне. Но как только появился Дима, он сразу же выбрал себе нового любимого родителя. Честно говоря, я не ревновала. Это было странно.

Я отдала ему сына на руки. Дима мягко обнял его и сел с ним на диван. Рома обхватил его руку и пристально рассматривал татуировки. Он хлопал по ним, будто надеялся, что рисунки оживут. Спустя мгновение он издал радостный визг, чем вызвал у нас обоих улыбку.

Дима спустил его на пол к игрушкам и сел рядом. Он поднял на меня взгляд. Я не знаю, что в нем было, но я почувствовала себя неуютно. Мы все еще не поговорили, но оба знали, что это нужно сделать. Мне так много нужно было ему сказать, но я боялась, что наш разговор не будет спокойным, и нам сложно будет удержаться от повышенного тона. Мне не хотелось делать это при ребенке. Хоть он был и мал, дети очень хорошо считывают энергетику.

– Пока я занят Ромой, ты можешь начать собирать ваши вещи, – неожиданно произнёс он.

– В смысле? Мы никуда не поедем, – заявила я, потому что это была правда.

– Аня, не спорь со мной. Завтра мы вместе возвращаемся в Сочи, – сказал он бесчувственным тоном.

– Кто ты такой, что решаешь за нас такие вещи?

Моя злость росла с каждой секундой. Я почти перестала чувствовать вину перед ним из-за его приказа.

Он поднялся и угрожающе приблизился ко мне. Я задержала дыхание. Дима загнал меня в угол на кухне и положил обе руки на столешницу, сковывая мое тело, чтобы я не могла сбежать.

– Потому что я его отец. И я буду решать, где будет жить мой ребенок.

Он яростно сверкнул глазами, давая понять, что не потерпит возражений.

– Ты не заставишь меня. Даже если свяжешь. По своей воле я никуда не поеду.

Я вскинула подбородок, бросая ему вызов. Перед ним стояла не прежняя Аня. Я изменилась за эти два года. Научилась жить одна и принимать самостоятельные решения. Я не позволю мужчине снова указывать мне, что делать.

– Не подкидывай мне идей.

Я ахнула и захлопала ресницами, шокировано уставившись на него.

– Дим, я серьезно. Ты его отец. Я не буду препятствовать вашему общению, клянусь. Но ты не заставишь меня уехать. Я только начала налаживать свою жизнь. Здесь у меня все стало получаться. Ты не прав, когда решаешь такие вещи за меня.

– Я не сказал тебе ни слова о том, насколько зол на тебя. А ты пользуешься моментом и пытаешься качать права? Тебе было плевать на мои чувства, когда прятала ребёнка от меня. Теперь пожинай плоды.

– Дима, мы же взрослые люди. Давай все обсудим.

Я пыталась достучаться до него, но он был непоколебим.

– Ты не имела никакого права на это! – он закричал и с силой хлопнул по столу ладонью, я вздрогнула. – И не смей спорить. Мой сын будет жить со мной. Хочешь ты того или нет. Не заставляй меня идти путём, который тебе не понравится.

Я потеряла дар речи. На что он намекал? Дима был строг. Его низкий голос звучал угрожающе, но я не оставляла попыток.

– Ты не посмеешь забрать у меня ребенка. Это жестоко. Даже для тебя.

Мои губы стали дрожать от страха. Мне едва удавалось сдерживать накатившие слезы. Дима пристально смотрел, как они скатываются вниз, и не проявил милосердия. Мне хотелось утешения, хотя знала, что недостойна этого. Я предала его.

– Я никогда не разлучу мать с ее ребёнком. Но ты должна уяснить, что у тебя нет выбора. Завтра мы все вместе вернёмся в Сочи, и это, мать его, не обсуждается.

Он развернулся и направился обратно к сыну, который спокойно сидел на полу и перебирал игрушки. Я замерла на месте.

– Дима…

Я стала плакать. Он резко обернулся и сверкнул глазами. Атмосфера в квартире становилась тяжелой, я чувствовала, как мне не хватало воздуха. Я задыхалась между рыданиями. Стены как будто давили на меня. Дима медленно приблизился, но не обнял, чтобы утешить. Злость пылала в его карих глазах. От прежнего Димы не осталось и следа, который всего пару минут назад страстно целовал