— А тот — полукровка, значит, должен быть еще человечнее. И я так и не понял, почему человеческой женщине удалось зачать ребенка от волколака, если обычно это невозможно.

— Ты опять перебиваешь, — заметил Нэш. — А ведь это уникальная информация, больше вы ее нигде не найдете!

— Потому что в монастыре ужесточили охрану против любопытных котиков? — усмехнулась Генри.

Нэш вздохнул и продолжил:

— После короткого расследования выяснилось, что все жители деревни состояли друг с другом в близком кровном родстве.

— Ну, раз жили на отшибе, так и понятно, — кивнула Генри.

— Их кровь вырождалась. И приток свежей — пусть и от волколака — дал всходы.

— В виде злобного полукровки, — скривилась Лилейна.

— Все качества зверя будто проявились ярче в том мальчике, — сказал Нэш. — Он был больше волком, чем даже обычный волколак.

— Забавно. — Дерек сел, подвинувшись к березе, оперся спиной о белый ствол. — А ведь семь великих родов, идущих от капитанов семи кораблей, — это, по сути, та же деревня. Благородные женятся друг на друге, и никого уже не удивишь браком кузенов.

Задумавшись, Нэш кивнул.

— Выходит, если я пересплю с принцессой… Чисто гипотетически! — добавил он, когда и Лилейна, и Дерек синхронно повернулись к нему, явно ошарашенные предположением. — То она может родить котолака?

— Этого никогда не случится, — холодно заметила Лилейна, расправляя складки на юбке. — Скорее уж Ирга котят нарожает.

— С лесными у котолаков хорошая совместимость, — согласился Нэш. — Слушай, Дерек, а ведь обе твои невесты подходят мне для создания семьи!

— Жаль, что обе тебе не достанутся, — вздохнула Генри. — Я бы понянчила котяток. Ты в детстве был удивительно милым.

— Я и сейчас такой, — ухмыльнулся Нэш, прищурив яркие глаза. — Разве нет?

— Может, дракон тоже озаботился продолжением рода? — задумчиво произнес лорд.

— Тогда меня ему нельзя отдавать ни в коем случае! — просияла Лилейна. — Кому нужен дракон, еще более драконистый и злобный, чем его родитель? Какая познавательная история, Нэш! Ты просто молодец! К дракону отправляется Ирга!

— Постойте-ка, — нахмурился Дерек. — Но ведь Ирга — тоже такая полукровка. Выходит, и в ней качества матери, кем бы она ни была, могут проявиться ярче?

Котолак нахмурился, повернулся к озеру.

— Кстати, где она? — пробормотал он.

Ирга брела между деревьями, с легкой досадой проходя мимо грибов, выставляющих крепкие темные шляпки из-под опавшей листвы. Полная корзина оттягивала руку, и больше в нее не поместилось бы ни лисички. Ирга глубоко вдохнула. Пахло прелой травой, землей, грибами и дымом костров, что развели в лагере. Никакой столичный парфюм не сравнился бы с этой гаммой ароматов. Тихий шелест увядающей листвы, хруст веток под ногами, птичьи трели — все звуки сплетались в мелодию, которая лилась в такт дыханию Ирги. Она закрыла глаза, прислушиваясь к гармонии, которая наполняла ее душу. Совсем рядом раздался треск, и Ирга, открыв глаза, повернула голову на звук.

Капитан королевской стражи смотрел на нее странным темным взглядом, и Ирга невольно попятилась, облизнула губы. Позади в озере глухо плюхнула рыба. Серая ворона шмякнулась на ветку и истошно закаркала, раззявив черный клюв, забила крыльями. Пальцы Ирги разжались, и корзина упала на землю.

Сэм преодолел расстояние между ними в несколько шагов, оказался совсем рядом, он смотрел на нее сверху, высокий и почему-то сердитый, и сердце Ирги заколотилось бешено, как у пойманного зайца.

— Ирга! — Голос Нэша прозвучал совсем близко.

Вздрогнув, Сэм наклонился и поднял корзину.

— Помогу донести, — глухо сказал он, поворачивая к лагерю. — Тяжелая.

Ирга осталась на месте, глядя в удаляющуюся широкую спину, встревоженное сердце все никак не хотело успокаиваться, так и колотилось о ребра, как пойманная птица. Нэш и Сэм разминулись у рябины, окатив друг друга неприязненными взглядами, и котолак бросился к Ирге.

— Все в порядке? Он тебя не обидел? — обеспокоенно спросил он. — Ты какая-то бледная.

Она покачала головой, глядя вслед Сэму.

— Уверена? А то ведь я снова могу его обрить.

— Все в порядке, правда, — кивнула Ирга, выдохнув. Теплый ветерок разметал ее волосы, и она заправила короткие прядки за уши.

— Пойдем, что-то покажу, — предложил Нэш и, взяв ее за руку, повел к озеру.

Ива полоскала ветки в озере, желтые листья падали, кружились узкими лодочками на черной воде. Темнота в омуте была непроглядной, и даже белесые облака то ли боязливо его огибали, то ли вовсе в нем не отражались. Ирга осторожно наклонилась с обрыва, глядя вниз.

— Говорят, там раньше жила водяница, — сказал Нэш, придерживая ее за руку. — Полуженщина-полурыба. Она завлекала мужчин и утаскивала их за собой в омут, и только кости потом вымывало на берег волнами.

— Если они знали, что водяница опасна, то почему к ней шли? — удивилась Ирга, садясь на край обрыва и свешивая ноги.

— Она красивая была, — пожал плечами Нэш. Он сорвал травинку, прикусил. — К тому же голая.

Ирга хмыкнула, поболтала ногами.

— А еще, говорят, если долго смотреть в омут, то он тоже станет смотреть в тебя. И в отражении увидишь самое сокровенное — мысли, страхи, желания, то, какой ты есть…

— Ты что-нибудь видел?

Нэш лег на спину рядом с Иргой, прищурил глаза, глядя в небо.

— Я не собираюсь туда смотреть.

— Почему?

— Я и так все о себе знаю.

— Ты боишься воды! — поняла Ирга.

— Вовсе нет, — возразил Нэш. — В детстве боялся. После бочки. А потом назло научился плавать.

— Кому назло?

Нэш вздохнул, покрутил травинку в руках, выбросил.

— Всем. Тогда я думал, что вся моя жизнь назло кому-то. Обозленный на мир одиночка. Мнил себя особенным.

— Но ты ведь и есть особенный, Нэш, — осторожно заметила Ирга.

— Ты так думаешь? — Он посмотрел на нее, протянув руку, заправил прядку ей за ухо. — А ты, Ирга, не хочешь узнать, что запрятано у тебя внутри?

Нахмурившись, Ирга повернулась к омуту и посмотрела вниз. Черная вода, гладкая, как натянутая ткань, будто загустела. От веток ивы расходились круги, но у омута они странным образом затихали. Ирга прикусила губу, напряженно всматриваясь в глубину. Ей померещилось какое-то движение, и она подалась вперед.

— Так, а ну, назад. — Нэш поймал ее за руку. — Еще не хватало из омута тебя вытаскивать.

Досадливо вырвав руку, Ирга торопливо легла на живот, так что только голова ее свешивалась с обрыва.