Прежняя утонченная спесь окончательно покинула моего шефа, и теперь он с надеждой заглядывал мне в глаза, словно я был всеведущ и всемогущ.

Таким же взглядом на меня смотрел и Грумов. Один Рдецкий продолжал держаться достаточно независимо и спокойно курил, посматривая на всех нас.

– Очень общий вопрос, – заметил я. – Мне и самому хотелось бы знать на него ответ, но будет гораздо проще разбить его на ряд более простых вопросов и, постепенно решая их, разобраться с главным. Например, как долго мы сможем здесь продержаться? Где взять продовольствие? И тому подобное.

Услышав, что вопросов может быть гораздо больше, Лудицкий почему-то воспрянул духом и объявил таким тоном, точно председательствовал в Думе:

– Мне кажется, что эта мысль заслуживает внимания. Возражения имеются? – Он немного выждал и подытожил: – Предложение принимается.

У меня тоже были свои привычки, избавляться от которых я не собирался, и потому я изложил общую обстановку. Насколько я ее знал, разумеется. Рассказал и о существовании небольшого потайного склада на берегу, устроенного Валерой по моей просьбе. Безуспешно попытался разобраться, кто же на нас напал и попробовал спланировать кое-какие ответные действия.

– Вы собираетесь их победить? – перебил меня Грумов, глядя на меня, как на душевнобольного.

– Это было бы идеальным выходом, но, к сожалению, боюсь, что для нас он нереален, – признал я. – На пяти кораблях может быть человек пятьсот, а то и тысяча. Даже если у них нет ничего серьезнее кремневых пистолетов и мушкетов, то и нам похвалиться нечем. Все, чем мы располагаем, – семь пистолетов при пяти стрелках. Губарев убит, а Жора тяжело ранен, и его в расчет можно не брать. Да и патронов в среднем по три десятка на ствол. Кстати… – Я достал «макаров» Губарева. – Кто-нибудь умеет этим пользоваться?

Лудицкий и Грумов покачали головами, но я спрашивал не их. Рдецкий перехватил мой взгляд, чуть усмехнулся уголками губ и вытащил из-под пиджака ТТ.

– Больше вопросов не имею, – объявил я, ничуть не удивившись такому обороту дел. – Тогда вернемся к нашим баранам. У кого есть какие-либо предложения по поиску уцелевших?

Как я и ожидал, никаких предложений не последовало. Более того, каждый из моих собеседников старательно прикидывал, а нужны ли нам другие люди, когда большинство находящихся с нами представляют из себя обузу? Маленькой группе легче и скрываться, и прокормиться. С другой стороны, зайди речь о серьезном столкновении, лишние люди не помешают, даже если и окажутся пригодны лишь на роль пушечного мяса.

– Ладно. Реально у нас три варианта поведения. Первый: держаться здесь даже в случае нападения. Говорю сразу, что смысла в этом нет. Будь у нас оружие, боеприпасы, люди… Второй: при малейшей опасности немедленно уходить и прятаться в других, заранее разведанных местах. Третий: начать партизанскую войну.

– Только не это, – с твердостью Кислярского немедленно отозвался Лудицкий. – Нас выследят и перебьют. Кроме того, вы (раньше он бы сказал мне «ты») не упомянули еще одну возможность. Почему бы нам не сдаться в плен? Я все-таки депутат, и за мою гибель кому-то придется серьезно ответить.

– Бросьте, – прервал я его, пока эта мысль не угнездилась в головах остальных. – Почему вы думаете, что о случившемся кто-нибудь узнает? Как вы собираетесь сдаваться, когда в нас стреляют быстрее, чем мы успеваем открыть рот? Не знаю, чем было вызвано нападение, но теперь у нападающих один выход: ликвидировать все следы случившегося и всех невольных свидетелей, то есть нас с вами. Нет людей, нет и проблемы. Мало ли кораблей пропадает без вести?

– Вы думаете… – Лицо Грумова так налилось кровью, что я испугался – не хватит ли его сейчас удар?

– Не думаю, а убежден. Будь это заурядные террористы с заурядными требованиями, они бы захватили нас без единого выстрела.

– Вы правы, Сергей, – поддержал меня Рдецкий. – Сейчас мы – свидетели преступления, а от свидетелей принято избавляться. Единственное – они не знают и не могут знать точно, сколько же нас было на острове. Так что небольшой группкой можно спастись.

При этом Гриф выразительно посмотрел на двух других членов совета, и я понял, что он с радостью покинул бы нас на пару с преданным Жорой. Но Жора был ранен, а чтобы скрываться в одиночку на необитаемом острове, надо иметь очень много мужества. Даже для того, чтобы выспаться, необходим хотя бы один проверенный напарник.

И еще мне стало ясно, что с совещанием пора закругляться. Обстановку я им доложил, дельных советов не услышал, а сидеть и переливать из пустого в порожнее можно до бесконечности. Лучше заняться конкретными делами, пока кто-нибудь не занялся нами.

– Есть предложение. Все вопросы отложить на потом, а сейчас произвести небольшую разведку. С вами останутся все четыре телохранителя, а я пошарю неподалеку. Может, сумею узнать что-нибудь о нападающих, может, найду кого-нибудь из уцелевших или придумаю что-то насчет продовольствия. В любом случае разведка необходима, и чем раньше ее провести, тем лучше. Зря я, что ли, когда-то разведротой командовал?

Мне пытались возражать, но очень вяло. Необходимость разведки была очевидной для всех, и возражение вызывала лишь моя кандидатура. Я все-таки был здесь кем-то наподобие министра обороны, а разве министры сами ходят в разведку? Но я был и наиболее подготовленным для таких действий, это тоже понимали все. Поэтому, в конце концов, со мной согласились, только попросили не задерживаться слишком долго.

Перед выходом я еще раз осмотрел наш крохотный лагерь, проверил посты наблюдения, а потом решил навестить Жору.

Я никогда особенно не ладил с ним, но не мог не признать, что в бою он действовал умело и труса не праздновал. Он мог умереть – вполне возможно, уже умирал, – и мое прежнее отношение к нему не имело никакого значения.

Жора лежал бледный, измученный болью. Пуля вошла ему в грудь, но выйти ей не хватило силы, а среди нас не было хирурга, чтобы извлечь этот кусочек свинца. Рядом с раненым сидели Носова и любовницы Рдецкого. Я отослал их, чтобы поговорить без свидетелей.

– Ты был молодцом. – Я не стал спрашивать, как он себя чувствует. – Извини, что опоздал с помощью. Как раз патроны в револьвере кончились.

– Все равно спасибо, – тихо сказал Жора. – Ловко ты его шлепнул! Хоть отомстил. Как вокруг? Тихо?

– Пока – да. Но если полезут, то будет жарко. – Я не видел смысла что-либо скрывать. – Одними пистолетиками не отобьешься. Сейчас схожу в разведку, попробую разузнать, что и как. Может, у этих пиратов какое-нибудь современное оружие есть.

– Там, в сумке… – говорить Жоре было трудно. – Открой и возьми. Не думал, что понадобится…

При наших обстоятельствах было не до церемоний, и я потянул к себе Жорину сумку. Она оказалась довольно тяжелой. И немудрено: открыв ее, я под грудой тряпок обнаружил сокровище, по сравнению с которым все изумруды и бриллианты показались мне в тот момент мусором. Там лежал «калашников» с откидным прикладом и укороченным стволом, так называемая «сучка», а рядышком – два пустых магазина и самодельная коробка с сотней патронов.