чистыми, если мы откроем свои сердца и впустим в себя силу святую. Но враг силён и хитёр! Каждый день он испытывает нас и нашу веру. А сегодня он прошёл по нашим землям, отравил их своей магией….

Проповедь длилась часа полтора, и Оратор был ей очень доволен. Он сегодня словил искру, как он называл, от которой речь лилась буквально сама. После люди выгнулись в молитве. Воздух Дома наполнился гулом голосов, просящих у Всевидящего защиты.

— Чистый сердцем и духом прозреет. Хвала Всевидящему! — закончил Оратор.

Он чувствовал себя вымотанным, будто весь день рубил дрова. Хотелось прилечь, отдохнуть, но он запретил себе расслабляться.

— Хвала! Хвала! Хвала! — отозвалась толпа, поднимаясь с колен.

— Люди, — обратился Оратор, вытянув руки. — Не только молитвами мы можем защитить себя, но и делами.

Множество изумлённых глаз посмотрело на него.

— Мы должны узнать про то зло, которое прошлось возле нашей деревни.

Оратор схватился за перила и перевесился через них. Он понимал, что не должен так поступать, но чувствовал, что так будет правильнее.

— Мы должны сформировать отряд из крепких мужчин, которые не ушли на ярмарку, и женщин и прочесать окрестности вокруг. Может, найдётся что-то, принадлежащее колдунам? Я уверен, они должны оставить какие-то амулеты или идолы, чтобы сломить наш дух! Согласны?

Люди поддерживающе зашумели.

— Кто готов стать добровольцем?

Взметнулось рук пятнадцать.

— Отлично! Тогда собираемся на холмах через час. Возьмите с собой какое-нибудь оружие для защиты, а я на всякий случай помолюсь, чтобы оно нам не понадобилось.

После службы, когда Оратор успел переодеться в обычную одежду, в келлию постучались. На пороге стоял мальчишка лет семи.

— Вас вызывают на Совет. Срочно! Не терпит никаких отлагательств! — выкрикнул мальчик, прикрыв глаза.

Видимо, этой фразе научили его Старейшины.

— Буду, — бросил Оратор и отпустил ребенка.

К Совету нужно тщательно подготовиться. Он не должен явиться к ним обычным человеком, которым можно командовать. Он должен показать, что тоже наделён властью. Оратор надел служебное платье, в котором проводил проповедь. Поразмыслил немного и повесил ленту со священными символами в шкаф. Нацепил на пальцы персти с Око и железный обод на голову.

* * *

Старейшины собрались в зале Советов за длинным столом. Огонь, который горел за их спинами вдоль стены, окрашивал помещение в оранжевый свет.

Из пяти человек только трое выглядели вменяемыми, остальным давно было пора залезть на тёплую печь, греть кости и рассказывать внукам или правнукам о прошедшей молодости. Один трясся, словно болел лихорадкой, а другой вообще спал. Тонкая струйка слюны свисала с уголка рта. Пустовало лишь одно кресло с высокой спинкой, обитое мягкой изумрудно тканью. Можно было догадаться, что это место войта. Для Оратора же подготовили самый обычный стул: сиденье из дубового спила, а вместо спинки — одна перекладина в самом верху.

«И эти люди принимают решения?» — с отвращением подумал Оратор.

— Вы опоздали! — грозно сказал один из стариков, поднимаясь.

Его длинную рубаху украшала вышивка, а поверх на плечи был накинут кожух такого ослепительного белого цвета, что закралось ощущение, будто его надевали очень редко и только на важные встречи. Из-под серой шапки торчали непослушные седые завитки. Борода у старика кучерявилась и напоминала свёрнутые полоски ткани.

— Прошу прощения, был занят важными делами, — бросил Оратор и оглядел старейшин… — Итак, зачем мы здесь собрались?

— Попрошу вас! — воскликнул старик. — Вы не имеете права начинать собрание!

Оратор сел на стул и развёл руками:

— Что ж, начинайте.

Старейшина бросил на него злобный взгляд. Прокашлялся и не по-старчески громким и твёрдым голосом произнёс:

— Уважаемые старейшины, начнём наше заседание. Сегодня мы здесь собрались для того, чтобы выразить своё возмущение действиями Оратора. Он, не будучи главой деревни и не состоя в Совете, позволил взять на себя управление делами. Это серьёзное преступление, которое не должно остаться незамеченным.

Старик внимательно посмотрел на Оратора. Тот молчал.

— Отвечайте! — Повысил голос старик.

— А где вопрос?

— Мы выражаем вам своё негодование и ждём от вас объяснений!

— А что мне объяснять? Люди напуганы тем, что произошло сегодня ночью…

— Вы обязаны встать! — перебил его старейшина.

Оратор начинал его тихо ненавидеть, но поднялся.

— Люди были напуганы тем, что произошло ночью на холмах. Они прибежали ко мне за помощью. Они ждали утешения, и я сделал всё, чтобы им помочь.

— Вы…вы поступили пра… вильно, что облегчили стра… дания людей, — прерывающимся, скрипучим голосом произнёс другой старейшина, сухой, как курага, но зато с пышными усами. Он так крепко вцепился в ручки стула, будто боялся, что тот оживёт, выкинет его из седла, словно непослушный конь. — Но… п…почему Вы решили, что имеете права у… управлять людьми и решать, что… делать. Это обязанность войта!

— Так Ивора нет, — Оратор указал на пустое кресло. — Нужно было подождать, пока он вернётся с ярмарки?

— Если войт отсутствует, то его обязанности берёт на себя Совет, — ответил ещё один из старейшин. Он выглядел моложе кучерявобородого. Высокий. Широкоплечий, с крепкими мышцами, будто у молодого мальчишки. При этом лысая голова, густые, нависающие брови и морщины на лбы придавали ему вид мудрого человека, который найдёт совет на любой случай жизни. — Вы должны были доложить нам о том, что произошло. Мы бы собрали Совет, на котором бы решили, как стоит поступать…

— А Вы проявили самодеятельность! — воскликнул старик с кучерявой бородой, вскакивая со стула. — Это неуважение к Старейшинам!

Как же он бесил! Да и весь этот театр абсурда тоже надоел. Хотелось встать и уйти: у него есть более важные занятия. Но Оратор сдержал порыв и ответил спокойным голосом. Сколько же выдержки потребовало это действие.

— Ситуация сложилась необычная и требовала быстрых решений. Если бы у меня было время на подумать или если бы люди не были переполнены страхом…. Нет. Я бы даже сказал, ужасом, от того, что колдуны устроили побоище возле нашей деревни! — Оратор специально проговорил последнее предложение громким голосом и замолчал ненадолго, чтобы дать старейшинам прочувствовать эту фразу, а потом продолжил, но уже тише: — Я бы, несомненно, обратился бы сперва к вам. А так я действовал, как того требовала ситуация. Но прошу обратить Ваше внимание, что люди были напуганы. Они сходили с ума от мысли, что магия осквернила нашу землю, что могла проникнуть в дома, сердца и души, — каждое слово Оратор говорил всё громче и вкладывал в него больше чувств, как на проповеди. Он придерживался одного правила: «Если сам не проникнешься своими словами, то и другие тоже». — И я дал им утешение. Дал им чувство опоры и землю под