и остался. Когда-то очень давно я верил ему, доверял, пока мои глаза не открылись, и я не увидел его, с другой стороны. Прячась под общей с нами крышей, прикрываясь добрыми намерениями во благо стаи, он творил свои грязные дела, от которых стыла кровь. Долгое время он оставался безнаказанным. Почему его никто и никогда не заподозрил в чём-то плохом? Как он умудрялся оставаться в тени? Всегда предугадывал решения вожака, врал, просчитывал каждый шаг, подставлял ребят, упивался своей хитростью и ловкостью. Но как бы он ни старался, ни осторожничал рано или поздно он должен был попасться. Так и произошло. Погибла ни в чём не повинная девушка, совсем ещё молоденькая. Рон долго издевался над ней, мучал, до тех пор, пока из неё не ушла последняя капля жизни. Потом он просто выкинул её, словно мусор. Здесь он совершил неверный шаг, видимо не обдуманно. Как такой человек мог жить среди нас? Поначалу мы все защищали, отстаивали его перед вожаком, утверждали, что произошла какая-то ошибка. Ошибки не было, следователи тщательно изучили дело Рона. Его изгнали из стаи, и это он ещё хорошо отделался. В худшем случае его ждала смерть. Это большое пятно на репутацию стаи, позор, смыть его можно только кровью. Почему Рона отпустили? Не знаю, так решило собрание. Всё это в прошлом. Сейчас впереди меня враг, безжалостный, холодный, расчётливый и жестокий Рон. Меня он учуял тогда, когда я этого захотел. Не вижу смысла больше скрываться, пора расставить все точки в нашем вопросе, время пришло.

– Линк? – Рон был удивлён. – Ты давно здесь? – сделано улыбнулся.

Скорее всего, он был не удивлён, а растерян. Кого-кого, но только не меня он ожидал здесь увидеть. Понимал он и то, что его охрана занята Стейном, а он здесь совершенно один. Просчитался?

– Вот видишь Линк, судьба нас может свести где угодно, – он вёл себя непринуждённо, будто мы старые друзья, которые давно не виделись.

– Как ни странно, она постоянно нас сводит возле Тионы. Удивительно! Да, Рон? – съязвил я. – Ты так не считаешь?

– Я хотел поговорить с тобой, Линк. Мне давно надо было извиниться, всё как-то тянул. Я стал совсем другим человеком. Прости меня, если сможешь. Мы сейчас можем мирно разойтись и не будем больше держать друг на друга зла. Зачем травить себя обидой, ненавистью, когда можно их просто отпустить? Давай, пожмем, друг другу руки, и разойдёмся. Ты же не против, Линк?

– Против, Рон. Против. В твоих извинениях я не нуждаюсь, оставь их себе.

– Понимаю, ты зол на меня, прошло очень мало времени.

– Хватит, – прервал я Рона. – Ни к чему эти светские беседы.

– Что ты хочешь, Линк?

– Мне нужна твоя смерть, больше ничего.

– Мы всегда можем договориться, Линк.

– Для переговоров у меня совершенно нет времени, я пришёл вернуть любимую женщину.

– Отдай её мне, – Рон держался уверенно, спокойно, впрочем, как всегда.

– Ты совсем меня не слышишь, Рон?

– Отдай её мне, – повторил он. – Она принадлежит мне, уже давно. Вас всё равно ничего не связывает, кроме детской влюблённости. Мой ребёнок, – Рон замолчал ненадолго. – Я хочу сам растить своего ребёнка, не мешай Линк. Прошу, уходи с моей дороги.

– О чём ты вообще говоришь, ты сам себя слышишь? Ты даже сейчас говоришь о Тионе как о вещи, которую случайно потерял. Для чего она тебе? Не до конца натешил своё самолюбие? Рон, оставь её в покое!

– Мы поговорим с Тионой, для начала. Да, скорее всего я накажу её, она ослушалась, и ей хорошо известно, что я не люблю непослушания.

– Послушав тебя, можно сделать вывод, что от тебя сбежал пёс, молодой ещё, дурной, которого надо воспитывать.

– Не ёрничай, Линк, она знала, на что шла, предав меня. Я не прощаю.

– Тем более, Рон, я не уйду.

– Значит, я заберу сам, силой и меня ничего не остановит.

В доли секунды моя рука мёртвой хваткой сомкнулась на вороте Рона. Я нанёс ему резкий удар кулаком в челюсть, как мне показалось, вся моя сила сконцентрировалась на данном ударе. Рон пропустил первый удар, хотя на него это вообще не похоже, он хороший боец. Оглушённый болью, он согнулся, держась за лицо и гнусно захохотал. Вытер окровавленные губы снегом, быстро собрался и нанёс мне ответный удар тогда, когда я думал, что он откажется от драки. Я увернулся. Мой противник одинаково хорошо владел как правой, так и левой рукой, но что-то он сегодня не тот, каким я знал его раньше. Может он действительно изменился? Вот и я расслабился, когда увидел слабого соперника, а зря. Удар пришёлся в висок, звёздочки полетели из глаз, выдохнул, встряхнул головой. Дальше Рон на мои удары не реагировал, казалось, он совсем не чувствует боли. В очередной раз он занёс руку для удара, я присел, удар прошёл над головой. Вывернулся, проскользнул под руку и локтем изо всех сил ударил по позвоночнику. Когда Рон стал опускаться на снег, я согнул ногу в колене и ударил. Удар пришёлся в голову, услышал хруст, тело моего соперника упало к моим ногам. Всё было кончено, правда, радости от этого я не испытал. Мой враг мёртв. Разве я не этого хотел?

– Нас не учили драться, нас учили убивать! Ты как никто это знаешь, Рон!

Переступил мёртвое тело и успел сделать только несколько шагов.

– Папа, – тонкий детский голосок долетел до моих ушей.

Нагнулся, пытаясь рассмотреть, откуда идёт голос. Большие глазки маленького человечка смотрели на меня сквозь дырку между досками забора.

– Что? – переспросил я.

– Папа.

Не ослышался, малыш отодвинул в сторону доску, пролез через щель и протянул ко мне ручки. Я не знал, как поступить. А вдруг я испугаю его? Чёрт, я весь в крови, грязный. Никогда не общался с детьми, как-то не довелось. Вот если бы здесь оказался не я, а кто-то из воинов Рона? Опять загоняю себя ненужными мыслями. Чего ты стал как вкопанный, Линк, спросил сам себя. Я только что убил его отца, как бы жестоко это ни звучало.

– Папа, – повторил малыш и вновь поднял ручки, требуя поднять его.

Присел на корточки, растерянно улыбнулся. Малыш сделал шаг ко мне и обнял за шею, уткнувшись в неё своим носиком. На какое-то мгновение я забыл, как дышать. Сердце начало выпрыгивать из груди, попытался справиться с эмоциями. Он совершенно меня не боялся. Возможно, это у всех детей отсутствует чувство страха? Но, что я знаю о детях? Ничего. Я поднялся вместе с ним, держа его