Джон намерен создать очень мощный озоновый генератор для медицинских целей. Мне было приятно видеть, что сейчас, когда все (и я в том числе) думают только о войне и новых видах оружия, кто-то собирается сделать что-то полезное для человечества[170]. Джон ничего не рассказывал о покинутом мною проекте (что неудивительно – ему запретили делать это), а я ничего об этом не спрашивал (вот это удивительно, потому что меня разбирало любопытство). Ничего страшного. Я потерплю. Я хорошо знаю Вэна и не сомневаюсь в том, что при достижении успешного результата он непременно похвастается мне. Если Вэн молчит, значит, пока ему нечем хвастаться. У меня было время обдумать свой уход из проекта в спокойном состоянии, но решения своего я не изменил. Много думаю о том, как сделать участие людей в экспериментах с перемещением безопасным. Возможно, у меня получится решить эту задачу логическим путем. Я много задач решил при помощи своего ума. Или вдруг на меня найдет озарение. У меня есть одна идея, подсказанная мне великим Фарадеем, но она нуждается во всестороннем обдумывании. Не сочтите меня сумасшедшим стариком, который разговаривает с призраками. Я имел в виду то, что идея пришла ко мне в голову в тот момент, когда я кормил голубей и думал о изящной простоте опытов Фарадея[171]. Призраки ко мне не приходят, а жаль. Так хотелось бы поговорить с Фарадеем или же с Максвеллом. Максвелл умер в 45 лет[172]. Можно только представить, сколько гениальных идей его остались нереализованными! Мне 86, но я не уверен, что успею хотя бы обдумать до конца все, что меня интересует. Что же сказать о Максвелле, умершем в расцвете лет! Немного завидую Фарадею, хотя зависть мне совершенно не свойственна. Умереть за письменным столом во время работы – вот наиболее достойная смерть для ученого! Но хотелось бы знать о том, чего он не успел сделать.

Пользуясь тем, что сейчас у меня есть время, и понимая, что в целом у меня его осталось мало, я начал наводить порядок в своем архиве. Он и без того содержался в порядке, но кое-что нужно дополнить комментариями и отделить важное от второстепенного, чтобы тем, кто станет изучать мои бумаги, было бы легче работать. Пусть главной трудностью их станет разбор моего почерка. Почерк, к сожалению, становится все хуже и хуже, но я стараюсь писать разборчиво. Сейчас бы мне была бы кстати помощь толкового ассистента, но такого невозможно найти. Это должен быть человек, хорошо разбирающийся в физике, а у таких людей найдутся более важные дела, чем помогать мне разбирать бумаги. Кроме того, это должен быть человек, которому я могу полностью доверять. Это очень важно, поскольку к моему архиву уже не раз проявлялся нежелательный интерес. Меня спасла привычка копировать самое важное и хранить архив в разных местах частями. Ко мне приставлены охранники, которых я стараюсь не замечать, но я не могу поручиться, что в мое отсутствие кто-то из них не роется в моих бумагах. Наивные люди! Если бы мне дали помощников и отнеслись бы к моему архиву с должным уважением, я был бы счастлив передать его еще при жизни тем, к кому он попадет после моей смерти. Но странное дело – когда я завожу разговор о чем-то важном, от меня отмахиваются словно от назойливой мухи. «В наше время это не представляет интереса, мистер Тесла!» «Это неверная теория, мистер Тесла!». «Это неосуществимо, мистер Тесла!» От меня отмахиваются, но в то же время проявляют тайный интерес к моим записям. Как можно объяснить такой парадокс? Или меня подозревают в обмане? Но какой смысл мне, тем более стоящему на пороге смерти, скрывать свои идеи? Это же означает унести их с собой в могилу, а я этого совсем не хочу. Вся жизнь моя была подтверждением того, что я работаю не для себя, а для людей, на благо всего человечества. Будь оно иначе, я и поступал бы иначе, и жил бы сейчас в огромном собственном особняке, окруженный толпой слуг, а не в отеле, где за меня временами приходится платить моему племяннику. Недоверие угнетает меня, потому что я по своей натуре человек искренний и прямодушный. Получается так, будто меня одновременно считают и ученым, который способен сделать нечто стоящее, и прожектером-утопистом. Во время вчерашней беседы с Джоном это двойственное отношение тоже проявилось.

С озона разговор перешел к эфиру. Я повторил то, что говорю обычно – эксперимент Майкельсона и Морли[173] был ошибочным, так же как и все «доказательства» Эйнштейна. У Джона это вызвало улыбку. Я начал горячиться и сказал ему, что если бы физики не пошли бы на поводу у Эйнштейна и если бы мне в свое время дали бы денег на проект, о котором Джон знает, то нынешняя война закончилась бы в сентябре 1939 года, на следующий день после того, как немцы вторглись в Польшу. Ультиматум, 24 часа на размышление и в случае неприятия немецкая армия была бы обезглавлена несколькими направленными ударами. Я уверен, что хватило бы и одного-единственного удара – по центру Берлина, где сосредоточены все административные учреждения Гитлера. Война, которая длится уже третий год (и, по мнению сведущих людей, будет длиться еще столько же, если Соединенные Штаты и Британия не начнут в этом году теснить немцев с запада), закончилась бы за сутки! Скольких жертв можно было бы избежать! В ответ на мой упрек Джон сказал, что в мечтах все войны заканчиваются быстро, а на деле все совсем не так. Я вспылил и (уже не в первый раз) дал ему свои расчеты по отраженным волнам[174] и попросил найти в них хотя бы одну ошибку. «Вас не впечатляют данные по экспериментам, которые я проводил на модели, так давайте же построим полноценную установку», – предложил я. Такая установка обойдется правительству в цену одного «Дракона»[175]. Один самолет против возможности покончить с Гитлером и микадо за один час – двумя ударами! Во время недавних экспериментов Вэн превратил в груду металла два «Дракона» и четыре «Балтимора»[176]. Неужели эксперименты по перемещениям в пространстве важнее военным, чем эксперименты по поражению врага в любой точке земного шара при помощи волн? Причем – с весьма незначительными затратами энергии. Это же невероятно выгодно! Как говорят американцы: «Сотня прибыли на вложенный цент». Вдобавок, без людских жертв и потерь в технике! Но один проект получил одобрение и неограниченное финансирование, а от другого постоянно отмахиваются. Парадокс? С точки зрения логики – да, парадокс. Но вот с точки зрения бизнеса никакого парадокса нет. Объясню почему.