некоторые представители главной квартиры, практически не спавшие ночь, решили подремать. Среди них был и российский военный уполномоченный В. П. Голенищев-Кутузов. Когда генерал заснул мертвым сном, одна из похоронных команд подошла к нему и, приняв из-за зеленого мундира за убитого французского егеря, решила предать земле. Кутузов проснулся только тогда, когда саперы уже стали копать могилу рядом с его телом[326].

Ближе к двум часам дня Мольтке отдал приказы на завтрашний день, которые отличались гибкостью и должны были позволить адекватно отреагировать на любые действия французов. 2-я армия должна была двигаться на север, будучи готова повернуть на восток; 1-й армии следовало прикрывать ее правый, обращенный к Мецу, фланг. Мольтке категорически запретил Штайнмецу проводить разведку боем, опасаясь, что седой сорвиголова втянет своих солдат в еще одно сражение с превосходящим противником, который наконец-то сможет воспользоваться моментом и разбить пару германских корпусов до подхода основных сил. Для верности шеф Большого генерального штаба даже изъял из подчинения Штайнмеца VIII армейский корпус Гебена (К. Берри называет этого генерала «самым способным из соратников Мольтке»[327]). Естественно, что это, наряду с пассивностью кавалерии 2-й армии, не способствовало прояснению ситуации.

Вопрос о том, почему командование 2-й армии не организовало разведку, до сих пор остается открытым. Попытка Теренса Зубера возложить ответственность за этот провал на Мольтке[328] неубедительна; речь в данном случае идет целиком и полностью об упущении со стороны Фридриха Карла. Единственные рациональные объяснения могут заключаться в том, что «красный принц» опасался завязки сражения в нежелательный момент, а силы кавалерии после битвы 16 августа были сильно истощены. Однако, вероятнее всего, речь идет именно об упущении.

Отдав приказ на 18 августа, король и его верный паладин в середине дня покинули Флавиньи и отправились в расположение главной квартиры — Понт-а-Муссон, находившейся достаточно далеко от поля сражения. Это решение в дальнейшем не раз подвергалось критике, как и тот факт, что Мольтке не попытался лично встретиться ни с Штайнмецем, ни с Фридрихом Карлом, хотя все три военачальника находились на одном сравнительно небольшом пятачке. По мнению Фрица Хёнига, тщательно изучавшего эти события четверть века спустя, причиной была «напряженность в отношениях трех главных действующих лиц. Отношения между принцем Фридрихом Карлом и Штайнмецем были таковы, что было благоразумнее не допускать их личной встречи. Отношения между Мольтке и Штайнмецем, а также между Мольтке и Фридрихом Карлом были не намного лучше»[329]. Ранний отъезд короля и Мольтке с поля будущего боя Хёниг объяснял в первую очередь их преклонным возрастом, не позволявшим им переночевать в полевых условиях. Если бы во главе германской армии стоял более молодой и энергичный военачальник, возможно, удалось бы выяснить позиции французов и нанести им быстрый удар еще вечером 17 августа, пока они не успели закрепиться на новых позициях. Оппоненты Хёнига указывали на то, что Мольтке покинул Флавиньи только тогда, когда стало ясно, что французы в этот день не начнут сражение, и отдал все необходимые приказы.

* * *

Когда утреннее солнце осветило 18 августа окрестности Меца, и немцы, и французы имели лишь весьма смутные представления о противнике. Тем не менее, стоит подчеркнуть, что германская сторона смогла едва ли не в первый раз сосредоточить до начала сражения превосходящие силы. Если в пяти французских корпусах насчитывалось чуть более 120 тысяч человек при 520 орудиях, то восемь немецких корпусов включали в себя почти 190 тысяч человек при 730 орудиях[330]. Мольтке стремился избежать преждевременного контакта с противником и придать предстоящему сражению подготовленный и управляемый характер. Ни то, ни другое ему так и не удалось сделать полностью.

Напротив французского левого фланга находился VII корпус, оставшийся в распоряжении Штайнмеца. Севернее занимал позиции VIII корпус, статус которого в течение дня оставался неясным. 2-я армия рано утром двигалась на север уступом вправо. Фридрих Карл решил совершить рокировку корпусов: гвардия, до этого двигавшаяся на крайнем левом фланге, должна была занять место в центре, а саксонцы, соответственно, переместиться из центра на левый фланг. Доводы командира гвардейского корпуса, доказывавшего, что это приведет к потере нескольких драгоценных часов, остались неуслышанными. «Красный принц» упрямо твердил, что хочет иметь в центре надежные и проверенные части[331]. В итоге гвардейцы вынуждены были ждать около трех часов, пока саксонские части освободят дорогу. На правом фланге двигался IX корпус; ему никто не мешал, однако, поскольку он должен был находиться юго-восточнее гвардейцев, его движение искусственно притормаживали. III и Х корпуса, потрепанные накануне, было решено разместить во второй линии. Подход II корпуса ожидался в течение дня.

Утром король со свитой и Мольтке вновь прибыли в район Флавиньи. Ситуация поначалу оставалась неясной; в какой-то момент казалось, что французы все-таки отходят на север. Разведка вновь была организована из рук вон плохо; перед фронтом 2-й армии находилась только 12-я кавалерийская дивизия, отчаянно пытавшаяся найти французов на севере и уделявшая явно недостаточно внимания району Меца. Соответственно, сведений поступало мало, и их достоверность оставляла желать лучшего. Так, в одной из деревень часть оставленных там французских раненых при приближении немцев собралась на окраине, чтобы поглазеть на противника; германские кавалеристы приняли их издалека за сильный пехотный гарнизон. Подобные ошибки, неизбежные на войне, еще больше затемняли происходящее.

В половине девятого шеф Большого генерального штаба отправил к Фридриху Карлу Верди дю Вернуа со словами: «Генерал Мольтке полагает, что главные силы противника находятся перед Мецем, их позиции простираются примерно до Аманвилье»[332]. Отсутствие новостей от саксонской кавалерии постепенно убеждало «красного принца» в том, что на севере противника искать не стоит. Он все еще полагал, что Рейнская армия отходит на север — однако теперь считал, что догнать ушедшие вражеские подразделения не получится[333].

Только к десяти часам утра стало очевидно, что в районе Меца находится как минимум значительная часть Рейнской армии, занявшая оборонительные позиции. В германском руководстве существовали различные точки зрения по поводу дальнейших действий: так, военный министр Роон горячо доказывал, что начинать сражение вообще не стоит, поскольку главная задача уже достигнута — пути отхода Рейнской армии перерезаны[334]. Мольтке, однако, придерживался иной точки зрения, и именно она возобладала.

КАРТА 8. Развертывание немецких корпусов перед сражением при Сен-Прива 18 августа 1870 г.

Источник: Иссерсон Г.С. Военное искусство эпохи национальных войн второй половины XIX века. М., 1933. С. 194.