Сербия подверглась строгому наказанию УЕФА после того, как ее молодежная сборная по футболу проиграла англичанам в Крушеваце в октябре 2012 г. Этот матч сопровождался постоянным расистским скандированием и завершился массовой дракой с участием игроков и тренеров после финального свистка. На темнокожего футболиста английской команды Дэнни Роуза на протяжении всего матча сыпались расистские оскорбления; при каждом попадании к нему мяча неслись вопли «убей его, убей его», было зарегистрировано еще несколько не столь вопиющих эпизодов. УЕФА определила меру наказания четырем сербским игрокам (и двум английским), оштрафовала сербскую футбольную ассоциацию на 85 тыс. евро и постановила, что следующий домашний матч молодежная сборная Сербии проведет за закрытыми дверями. Некоторые в Западной Европе (особенно в Англии) сочли это наказание чересчур мягким, и, возможно, они правы, но в этом случае требуется учитывать контекст.

Спортивный обозреватель Джонатан Уилсон, избравший своей специализацией восточноевропейский футбол, указывает на некорректное различие, якобы существующее между расизмом, объектом которого являются чернокожие, и расизмом, направленным против цыган. Он подчеркивает, что Сербия никогда не была империей, не участвовала в работорговле и почти не имела дела с чернокожими, зато для нее с давних пор характерна дискриминация цыган, кочующих и оседлых, к которым относились и как к жертвам, и как к агрессорам. «Люди в западноевропейских странах не приемлют пренебрежительного отношения к проблеме расизма, направленного против чернокожих, – говорит Уилсон. – Но им, в свою очередь, можно поставить в вину то, что они недооценивают степень расизма, направленного против цыган, точно так же как сербы смотрят сквозь пальцы на расизм против черных. Ни то ни другое неприемлемо. Любой расизм – прискорбное явление: нельзя уделять основное внимание проблеме только того расизма, который более известен западноевропейцам. С другой стороны, Футбольному союзу Сербии нельзя использовать в качестве предлога отсутствие должного внимания к проблеме расизма по отношению к цыганам, чтобы не обращать внимания на расистские тенденции по отношению к темнокожим спортсменам».

Той же точки зрения придерживается корреспондент «Би-би-си» в Белграде Гай Де Лони. Вскоре после печально известного матча молодежных сборных Сербии и Англии он сделал вывод: «Здесь, возможно, существует иное отношение к расизму. После матча в Крушеваце я беседовал с часто путешествующими сербскими журналистами, знающими английский язык. „Да ладно, – говорили они. – Несколько дразнилок в адрес черного игрока – это не расизм, они просто пытались заставить игрока нервничать“. Такая точка зрения изумила меня, но, возможно, это связано с моим британским воспитанием».

Хотя о роли спорта в Сербии рассказано в следующей главе этой книги, здесь хотелось бы привести другой пример из области спорта – историю с Синишей Михайловичем и Патриком Виейрой. Их случай наглядно показывает всю сложность проблемы расизма в Сербии, несмотря на то, что этот громкий публичный скандал произошел в чрезвычайно напряженной атмосфере за пределами Сербии.

Ссора вспыхнула во время матча Лиги чемпионов в 2000 г., когда римский «Лацио» играл против лондонского «Челси». В «Лацио» играл Михайлович, неуравновешенный и упрямый сербский националист, в наши дни тренирующий национальную сборную Сербии. После матча чернокожий французский полузащитник «Челси» Патрик Виейра обвинил Михайловича в том, что во время игры тот назвал его «черным дерьмом». Михайловича, известного своими провокационными заявлениями, у которого (как у Джоковича) отец серб, а мать хорватка, считают на родине чем-то вроде национального героя. После того как хорваты в 1995 г. отвоевали Вуковар, ему удалось скрыться из города не без помощи сербского преступного авторитета и полевого командира Аркана. В итоге всегда есть опасность, что о Михайловиче будут судить по его репутации, а не на основании фактов, однако его слова в свое оправдание заслуживают внимания.

Михайлович заявил, что Виейра оскорбил его, обозвав словом «zingaro», означающим «цыган». В Италии это слово служит презрительной кличкой в отношении не только цыган, но и выходцев из южнославянских народов. Михайлович объяснил Джонатану Уилсону:

«Да, я оскорбил Виейру, но лишь в ответ на его оскорбления. Он назвал меня „цыганским дерьмом“, а я ответил, что он „черное дерьмо“. Я горжусь тем, что я цыган, поэтому я не в обиде и не понимаю, с какой стати он обиделся на то, что я назвал его черным. Виейра провоцировал меня с первой минуты, и каким бы ни был цвет его кожи, я не намерен терпеть такое отношение к себе. Я – это я, и я отреагировал бы точно так же даже на улице. В футбол я играю с пятнадцати лет, и все это время меня били по ногам, в меня плевали, меня оскорбляли. В футболе такое случается. Если я расист, тогда и Виейра тоже».

Интересно, что Виейра так и не понес наказания, хотя слово «zingaro» или «zingara» – бесспорно расистское, в то время как УЕФА отстранила Михайловича от участия в двух матчах. Этот факт подкрепляет мысль Уилсона о том, что расизм в отношении афроамериканцев считается более тяжким грехом, чем расизм, направленный против цыган, по крайней мере, в кулуарах европейского футбола. Хотя это ни в коей мере не оправдывает поведение Михайловича, трудно не согласиться с его логикой, по которой одна форма расизма ничем не лучше другой. Во время следующего домашнего матча «Лацио» Михайлович сделал заявление прямо на поле, из центрального круга: он признал свою ошибку, выразил сожаление и добавил, что не придерживается расистских взглядов. Это заявление было вызвано тем, что одна крайне правая итальянская группировка восприняла его расистские высказывания с одобрением, и Михайлович хотел подчеркнуть, что никак не связан с ней. Тут надо заметить, что по итальянским законам он мог угодить в тюрьму на три года, так что отречение от расизма могло носить в какой-то мере тактический характер.

Другие замечания, сделанные Михайловичем по поводу инцидента с Виейрой, показывают, что его главная претензия заключалась в том, что Виейра вынес на публичное обсуждение то, что следовало оставить на поле, заговорил о случившемся на пресс-конференции. Отсюда следует, что Михайлович придерживается средневекового, а то и бандитского нравственного кодекса, согласно которому честь надо защищать, а за оскорбления – мстить. Поскольку соотечественники-сербы демонстрируют любовь и привязанность к Михайловичу и высоко ценят его, остается лишь гадать, не вредит ли этот скрытый трайбализм интересам страны, стремящейся стать членом современного европейского экономического сообщества.

Но следует принять во внимание и более широкий смысл, который вкладывает в свое высказывание Джонатан Уилсон. Расизм по-прежнему остается проблемой европейского футбола, и, несомненно, она значится в списке задач, которые предстоит решить Футбольному союзу Сербии. Однако Уилсон считает, что Футбольному союзу простительно то, что его внимание отвлекли дела поважнее.

В октябре 2010 г. в Генуе состоялся отборочный матч чемпионата Европы между командами Италии и Сербии. Матч начался с опозданием, и уже через несколько минут его пришлось остановить, потому что сербские хулиганы разбушевались, но, если обратиться к контексту, можно увидеть, что на фоне футбольного поединка происходило много чего другого. В частности, транспарант «Косово – это Сербия» на трибунах. Кроме того, матч состоялся в то время, когда Хиллари Клинтон (в то время госсекретарь США) вылетела в Белград для переговоров по проблемам Косова. Некоторые болельщики были разгневаны тем, что сербский вратарь Владимир Стойкович перешел в клуб «Партизан», а раньше играл в «Црвене Звезде», – поступок, который многие сербские националисты расценили как предательство. Сложите все перечисленное вместе, и вы поймете: для того чтобы держать футбол в стране на плаву, Футбольному союзу Сербии приходится бороться с хулиганством и организованной преступностью, с практикой договорных матчей, коррупцией и систематическим насилием, в том числе и на этнической почве. Это не оправдание расовой дискриминации в сербском футболе, а скорее объяснение, почему у Футбольного союза Сербии могут найтись более приоритетные задачи.