— Нет.

Это была правда. Она больше не опасалась его, он ей даже нравился. Конечно, это была не безмятежная любовь, какую она испытывала к нему прошлым летом, а более спокойное чувство. Пожалуй, это вообще была не любовь. Теперь она это понимала. Нона повертела в пальцах травинку.

— Нона, ты станешь моей женой? — спросил Мэттью, понизив голос.

На такой вопрос она не была готова ответить. Ведь это означает, что даже в мыслях она должна полностью отказаться от Джулиана! Но что толку жить воспоминаниями?

— У тебя кто-то есть? Тот парень из коттеджа?

Голос Мэттью прервал ход ее мыслей. Нона взглянула на Мэттью, и вдруг ей стало его безумно жалко. Может быть, он испытывает к ней те же чувства, какие она испытывает к Джулиану?

— Теперь уже нет, — тихо ответила она. — Но я не могу сегодня ответить тебе. Мне пора возвращаться, Ханна начнет беспокоиться, где я пропадаю…

— Ханна! — Он раздраженно тряхнул головой. — Она, конечно, скажет, чтобы ты не имела со мной ничего общего! Она никогда не сможет забыть, что я Рис…

— Если я захочу выйти за тебя, то я сделаю это, не спрашивая Ханну!

— Выходи за меня, Нона! — взмолился Мэттью.

— Мне нужно хорошо подумать.

— Что тут думать? — в сердцах произнес он. — Если любишь…

Он попытался обнять ее, но она вырвалась и убежала домой.

Позже, помогая Мэттью убирать сено, она обдумывала его предложение. Странно, что всего год назад брак с ним казался ей высшим счастьем! Но теперь ей действительно стоит крепко подумать!

Гриффит Талларн вел себя беспокойно. Часто, без какой-либо необходимости, он то уходил в горы, то возвращался. Ханна сокрушенно покачивала головой:

— Не удивлюсь, если он изведет себя. Думаю, хочет поскорее соединиться с вашей матушкой, мисс Нона. Много раз я заводила разговор о ней, а он лишь мрачнел, как туча!

— Не думаю, чтобы мама сумела научиться жить на ферме, правда, Ханна?

Та в ответ качала головой, а Нона снова принималась вертеть маслобойку, наблюдая, как голубовато-белое молоко превращается в капельки масла.

Они только закончили сбивать масло, как с горы вернулся Гриффит Талларн. Он быстро прошел наверх и вернулся в твидовом костюме и гетрах.

— Я еду в город! — заявил он. — Мне нужно встретиться с адвокатом Моррисом.

Глядя, как он вспрыгивает на лошадь и галопом выезжает со двора, Ханна произнесла:

— Не на гору, так в город! Хочет себя угробить…

Нона озадаченно нахмурилась.

Вечером, за ужином, Гриффит Талларн сидел, погруженный в свои мысли. Когда Ханна встала, чтобы убрать со стола, он заставил ее снова сесть:

— Мне надо вам обеим кое-что сообщить. Я договорился о продаже Пенгоррана.

— Продать Пенгорран? — хором ужаснулись женщины.

— Это тебя удивляет? — обратился он к дочери.

— Конечно! Ты же никогда не заикался о продаже!

— Гриффит раскрошил на тарелке кусочек хлеба.

— Мы, фермеры, никогда не говорим заранее о наших делах…

Так и было. Здесь, в Уэльсе, люди прибегают при продажах к самым изощренным методам и даже редко напрямую соприкасаются друг с другом. Поэтому молчание отца ее не очень удивило. И все же…

— И кому же ты его продаешь?

— Мэттью Рису! Он хочет расширить свои владения. Он молод, интересуется овцеводством. Мэттью сможет управлять и Пенгорраном, и собственными землями…

— Мэттью Рис! — не веря своим ушам, пронзительно взвизгнула Ханна. — Вы продадите Пенгорран Рису?

— А почему бы нет? — Гриффит строго посмотрел на нее, встал, подошел к камину и набил трубку.

Нона обняла Ханну за плечи и сказала:

— Отец, Ханна не может простить его так быстро! Не забывай также, что она в отличие от нас, не видела маму в ее последние дни!

Выражение лица Гриффита Талларна смягчилось.

— Тебе будет легче, Ханна! В Пенгорране тебе уже стало тяжело.

— И где же мы будем жить? — спросила Нона.

— Мы вернемся на равнину… в те места, где я вырос… на землю Талларнов, которую возделывали наши предки, хорошую, богатую землю, И тебе, Нона, там будет лучше, чем в этих мрачных, холодных горах!

Ханна с трудом поднялась с кресла и криво усмехнулась:

— Что ж, я буду рада уехать отсюда и вернуться домой!

— А ты, Нона? — Гриффит Талларн испытующе поглядел на дочь. — Ты не будешь жалеть?

— Не знаю. Я не могу себе представить этого. Не забывай, что именно здесь прошла большая часть моей жизни! Мой дом здесь, в Пенгорране! Кроме того…

Ханна положила руку ей на плечо.

— Мисс Нона, там вам будет гораздо лучше! Вы будете встречаться с людьми… будете жить так, как и положено леди.

Нона смотрела на нее, а в голове, обгоняя друг дружку, проносились разные мыслил, и среди них одна: Мэттью Рис будет жить в Пенгорране! Мэттью, который просил стать его женой.

В Лондоне стояла удручающая летняя жара. Наконец с экзаменами было покончено. В жаркий июльский вечер Джулиан слонялся по дому, не в состоянии привыкнуть к досугу. Он договорился после экзаменов поехать с приятелем в Шварцвальд, но тот заболел, и их планы рухнули. Надо уехать отсюда подальше, куда-нибудь, где легче дышится… Джулиан распахнул дверь в сад, и на него тотчас нахлынули воспоминания, как Нона, встретившись с его матерью, вошла в эту комнату. Нона! Сначала он никак не мог забыть ее. Сам дом напоминал о ней.

Помолвка с Корой едва не расстроилась. В тот день, когда Нона уехала, он отправился к Боуманам, намереваясь объяснить присутствие Ноны в доме. В Бейсуотере его проводили в гостиную.

— Я пришел, чтобы рассеять подозрения, которые могли возникнуть у вас, когда вы увидели, как мисс Талларн покидает наш дом, — объяснил он миссис Боуман цель своего визита.

— Кора очень расстроилась. Не знаю, как долго жила у вас эта девушка, но мы считаем, что вы должны были предупредить нас. Меня удивляет, как ваша матушка допустила подобное…

— Вы меня неправильно поняли. Мать мисс Талларн оказалась пациенткой моего отца. Дочь приехала, чтобы встретиться с ней, потом приехал и ее отец. Спустя неделю миссис Талларн скончалась.

— Ее мать?! — Миссис Боуман широко распахнула глаза, не веря своим ушам. — Но Кора говорила мне, а я склонна ей верить, потому что моя дочь никогда не лжет, что мать мисс Талларн… давно умерла! Вы же сами сказали ей об этом в Уэльсе! И именно поэтому вы ее и приютили… так говорила Кора…

— Отчасти это правильно.

Джулиан вдруг растерялся. Ему очень не хотелось рассказывать этой даме историю жизни Ноны. Ведь это же ее частная жизнь! Но дать кое-какие объяснения все же нужно!