– Он говорит – вас слишком мало, чтобы жить в мире.

– Крышу предлагает? Перетопчется. Скажи ему… а, черт с ним, хреновый из меня дипломат! Значит, так. Скажи – мы ссыльные воины. Нас отослали из своей страны за чрезмерную жестокость в бою. И впредь на это место будут присылать таких же. Это чтобы он не обольщался на будущее.

Краем глаза я увидел, что Анатолий схватился за сердце. Ох, что-то я ляпнул! Вождь заинтересованно приподнял бровь – ага, проняло!

– Вождь удивлен. Он сам воин, много раз был в бою и не понимает, как это – за чрезмерную жестокость? Война и так достаточно жестокое дело. Дело настоящих мужчин.

– Скажи ему, что он крупно заблуждается. Настоящей войны он и не видел еще. Спроси – сколько врагов он убил сам?

– Он говорит – много.

– Если их тут всех рядышком положить, сколько земли они займут?

– Они заполнят всю большую палатку.

– Пусть добавит к этой палатке еще десяток – может быть, мои покойники туда и влезут. Скажи ему – тут у всех так.

Кэй долго объясняла вождю размеры моего виртуального кладбища. Похоже, он усомнился.

– Как это – чрезмерная жестокость?

– Они в бою что делают? Сошлись и режут друг друга?

– Не только, еще стреляют.

– Я не это имел в виду. Если враг побежал, его догонять будут?

– Зачем? Он убежал, признал твою силу. Он трус и не достоин внимания мужчины.

– Ага. А потом он соберет десяток таких же трусливых и нападет на тебя одного. Каким бы ты ни был сильным – десять всегда задавят одного.

– Так не бывает. Таких воинов нет.

– Пусть до английского лагеря прогуляется и посмотрит. Может даже потрогать, если дадут.

– Большой Медведь спрашивает – что делаете вы в таком случае?

– Придет десяток воинов – будет десять могил. Придет сто – будет сто. Если кто-то из них убежал, надо его поймать и убить. Как бы далеко он не убежал и сколько бы времени после этого не прошло.

– Но так можно уничтожить все племя!

– Зато потом никто не нападет на мое.

– Так никто не воюет! Таких бойцов не бывает!

– Тут их вокруг полно, можем продемонстрировать. Спроси, кто из воинов, пришедших с ним, самый сильный?

По знаку вождя встал один из его сопровождающих. Крепкий и мощный парень, такого любой спецназ взял бы не глядя.

– Арт! Уделаешь этого? Только, чтоб не насмерть, нам с ними еще дружить опосля. А то я, боюсь, не сумею. У нас вся борьба под смертоубийство заточена.

– Попытаюсь.

– В смысле побороть или в смысле не убить?

– Не убить.

Он скинул куртку. По телосложению индеец мог бы дать ему фору. И не слабую. Рядом с бревнами была небольшая площадка. На ней и произошел этот поединок. Индеец вышел на бой с ножом, у Артема в руках не было ничего. Они смерили друг друга взглядами и закружились…

Длилась схватка недолго и закончилась закономерной победой Рыбакова, соперник не то что ножом, рукой не смог его коснуться. Положим, я этого ожидал, чего нельзя сказать о «предводителе команчей».

– Вождь спрашивает – у женщин тоже так?

– Хуже.

Большой Медведь удивленно приподнял брови.

– У нас все женщины – тоже воины. Но они слабее мужчин и поэтому стараются убить врага сразу, чтобы избежать долгой схватки, где они могут устать.

Некоторое время вождь переваривал услышанное.

– Как это?

– Кто из его воинов самый меткий стрелок?

– Из чего?

– Из всего.

Встали двое воинов. Один с луком – ну, это мой клиент. Второй держал в руках мушкет. Взглянув на него, я повернулся к Кобре.

– Слушай, пускай нам Котенок чаю принесет. И прямо сейчас. Пусть у меня из палатки ВСС возьмет. И «Блесну» мне притащите, я тут с этим Робин Гудом потягаюсь.

Вождь внимательно вслушивался в наш разговор. Я повернулся к Кэй. Она что-то объясняла Большому Медведю.

– Спроси вождя, как стрелять будем?

– А как это делают у вас на родине?

А ты, дядя, хитрый! Ну ничего, мы тоже не пальцем деланные.

– Пусть сначала стреляет лучник. Из лука умеют стрелять все, даже женщины, так что это нетрудно.

Большой Медведь согласно кивнул головой.

– Невелика доблесть – выпустить быстро десяток стрел. Труднее попасть.

– Но можно и не убить противника? Он может быть ранен и убежит.

– Так тоже бывает.

Я повернулся к ребятам и попросил их принести доску. Мы сгрузили с корабля некоторый запас, так что одной можно было и пожертвовать. Ее быстро притащили, и я предложил поставить ее метрах в пятидесяти. Насколько я знаю эти луки, которыми тут все пользуются, предельная дальность стрельбы из него где-то около сотни метров, может, чуть больше. Длинных английских луков, тех, что в рост человека, тут нет. Да и «рогатых» монгольских тоже не водится. Так что стрелять на три-четыре сотни шагов тут некому и не из чего. Вот и славно. «Блесна» прицельным боем лупит приблизительно так же, как и индейские луки. А вот по точности и мощности превосходит их существенно! Да и неизвестно тут такое оружие. Это в Южной Америке – еще может быть. Там у испанцев, насколько я помню, еще бывали когда-то отряды арбалетчиков. А здесь поселенцы почти все с огнестрелом шастают. Мне принесли футляр с «Блесной», и я неторопливо стал ее собирать. Собрал дуги и поставил их на место, приладил оптический прицел.

Доску воткнули в щель между камнями, и я повернулся к вождю. Тот с интересом рассматривал арбалет.

– Кэй, спроси вождя, пользуются ли здесь щитами?

– Здесь нет, но вождь знает такие племена.

– Можно ли пробить щит из лука?

– Нет. Если только стрелять совсем близко, но и то навряд ли.

– Его стрелок сможет пробить вот эту доску?

Вождь скептически на нее посмотрел. Доска была почти дюймовой толщины.

– Нет. Если только из мушкета. Или копьем.

– А попробовать?

Большой Медведь сделал знак стрелку. Тот вскинул лук.

Вж-ж-ж! Щелк!

Молодец парень, попал почти что в центр. Естественно, доску не пробил. Стрела чуть наискосок воткнулась в доску.

– Меткий стрелок, – кивнул я головой.

Кэй перевела мои слова, и вождь довольно улыбнулся.

Так… Где-то у нас тут лежал ножевидный наконечник… ага, вот он. Привинтив его к стреле, я приподнял арбалет.

Щелк!

В-ж-ж!