Эмма представила себе детство и юность Кейт. Трудности жизни в чужой стране, ощущение вины из-за болезни матери, тяжкая травма от ее смерти. Несомненно, все это повлияло на выбор профессии Кейт… Эмма стала считать, загибая пальцы: если мать умерла в 1990-м, значит, Кейт исполнилось лет четырнадцать или пятнадцать. С кем же она осталась? С отцом? Но его не было на фотографиях. Он не упоминался в статье.

Юношеские фотографии были гораздо веселее. Кейт училась в престижном университете Беркли и фотографировалась всегда вместе с молодой индианкой, тоже студенткой. «Та самая Джойс Уилкинсон?» — спросила себя Эмма, вспомнив последний из секретных вопросов, на который отвечала агенту охранной фирмы. Но что-то смущало Эмму, когда она рассматривала фотографии — Кейт на них было явно уже восемнадцать или двадцать, и черты ее лица чем-то отличались от теперешней Кейт. Эмма перевела фотографии на компьютер, чтобы сравнить их на большом экране с недавними снимками. Изменение было очевидным, но не таким уж значительным. Черты лица стали более правильными, скулы более отчетливыми. Молодая женщина, скорее всего, побывала в руках пластического хирурга. Но зачем? Зачем доводить свою внешность до совершенства, если ты и без того красива?

«Может быть, она попала в аварию и ей понадобилась пластическая операция?»

Вопрос повис в воздухе без ответа. Взять ответ было неоткуда. Эмма принялась рассматривать другую фотографию, тоже на экране компьютера. Кейт, чуть старше, чем на предыдущих снимках, с вызовом смотрела в объектив. Сложенные под грудью руки подчеркивали ее упругость, плоский живот, крутые бедра. Кейт на фотографии выглядела вызывающе сексуальной.

«Как себя чувствует девушка, если, щелкнув пальцами, может привлечь к себе любого парня? — спросила Эмма, будто бы разговаривая с Кейт. — Жизнь у тебя легче, чем у других? Или ты переживаешь такие же неприятности на любовном фронте? Мучаешься так же, как простые смертные?»

Да, наверное, так же, если судить по таблеткам в твоей аптечке…

Нахмурив брови, Эмма приблизила глаза к экрану, одновременно увеличивая изображение. В те времена Кейт носила на руке возле левого плеча татуировку. Но на других фотографиях татуировки не было. Она была временной? Или Кейт ее удалила? И на этот вопрос не было ответа. Зато Эмма могла попробовать догадаться, по какой причине Кейт захотела удалить татуировку. С помощью мышки Эмма выделила картинку и увеличила ее. На экране появилась фигура лошадки с крученым рогом.

«Единорог…»

Эмма на всякий случай скопировала и единорога, не зная, шутка ли он или какой-нибудь значимый символ…

Она подняла глаза от экрана и потерла себе веки. Снег за окном повалил густыми хлопьями. При взгляде на метель она невольно зябко поежилась. Зато в библиотеке было так спокойно. Тихонько журчало отопление. Тепло, тишина, уют, несмотря на величину зала, рождали ощущение защищенности, располагали к неспешным размышлениям. Старый английский клуб неожиданно разместился в соборе. Эмма попробовала определить, что так умиротворяюще на нее действует. Множество книг в красивых переплетах, выстроившиеся на стеллажах? Шелест переворачиваемых страниц? Скрип самописок? Легкий шорох пальцев, прикасающихся к клавиатуре компьютеров?

Она внезапно почувствовала, что очень нуждается в тепле и безопасности. Открыв красную спортивную сумку из тайника в потолке дома Шапиро, она поняла, что увидела то, чего не должна была видеть. Нечто, таящее в себе грозную опасность.

Эмма закрыла глаза и мысленно вновь увидела, как все было. Вот она открыла молнию, и перед ней… Десятки пачек стодолларовых купюр. Она попробовала прикинуть, сколько лежало в сумке денег. Сумка весила килограммов пять, не меньше. А сколько весит одна купюра в сто долларов? Не больше грамма, наверное. Значит в сумке не меньше пятисот тысяч долларов.

«Полмиллиона…

Кто может держать полмиллиона долларов в тайнике у себя в гардеробной?» — спросила она, глядя на фотографию Кейт, чьи глаза, казалось, так ее и сверлили.

«Кто ты на самом деле, Кейт Шапиро?

Кто ты, Екатерина Викторовна Сватковская?»

* * *

Эмма решила, что ей пора возвращаться в гостиницу. Она уже приготовилась спрятать ноутбук в сумку, но тут вспомнила, что еще не посмотрела фотографии Мэтью, которые были у него в большом компьютере. Она вставила в компьютер флешку. Переброс был прерван появлением Мэтью и его жены, но тем не менее несколько сотен фотографий скопировать удалось. Теперь осталось их просмотреть. Никакой хронологии, полный хаос. Бытовые сценки свидетельствовали о счастливой семейной жизни, сосредоточенной вокруг маленькой Эмили. Эмма начала листать фотографии быстрее, торопясь углубиться в прошлое Мэтью — до рождения Эмили, до женитьбы на Кейт. И… Она была поражена. Оказывается, до того, как Мэтью встретил Кейт, он был женат! На десятках фотографий рядом с ним была маленькая худенькая женщина с длинными темными волосами, часто заплетенными в косу. Даже на фотографиях она улыбалась редко. Тонкие черты, строгое выражение лица, прямая спина. Эмма сразу подумала, что перед ней или школьная учительница, или одержимая книгами библиотекарша.

Она листала фотографии дальше, и ей попались свадебные. Давние уже фотографии. Даже еще не цифровые. На одной из них был виден огромный многоэтажный свадебный торт в облаках розового и белого крема, а в середине на квадратике из миндального теста надпись:

Мэтью + Сара

20 марта 1996

Интернет позволил Эмме отыскать след некой Сары Шапиро в отчете о школьной экскурсии начальной школы в Роксбери. Отчету было уже добрых шесть лет, но Эмма все-таки набрала по мобильнику номер телефона школы. Несмотря на рождественские каникулы, секретарь взяла трубку. Да, Сара Шапиро по-прежнему преподает, но после развода она взяла свою девичью фамилию Хиггинс и попросила перевести ее в другой район. Эмме сообщили название начальной школы в Уаттапане. Еще один телефонный звонок. Еще одна секретарша. Да, Сара Хиггинс преподает в этой школе. Во время каникул школа продолжает заниматься с детьми, у которых нет возможности покинуть город на новогодние каникулы. Сара Хиггинс повела детей на городской каток.

Бостон, 2011

11 часов 15 минут

Мэтью вернулся домой в нервном, подавленном состоянии. Отпер дверь и сразу увидел на пробковой панели записку.

«Мы пошли прогуляться по новогоднему базару на Мальбрук-стрит. Будь умницей, мы принесем тебе бутылку сидра! Целуем. Эмили + Эйприл».

Шарпей Хлодвиг подошел и ткнулся Мэтью в ноги. Мэтью в задумчивости потрепал его по голове. Увидел, что собака разлила свою миску с водой, машинально вытер лужу и налил новую воду, продолжая думать об одном. Ноутбук окончательно вышел из строя. Но жесткий диск можно открыть на старом домашнем компьютере. Мэтью подключил внешний жесткий диск, который вручил ему старый хиппи. Информации на нем было совсем немного, и Мэтью не составило никакого труда найти видеофильм, который ему хотелось посмотреть.