— Ничего, табуретки мы тоже покрасим, — сказала Зози, когда мы обнаружили на старой белой кухонной табуретке отпечатки маленьких ладошек Розетт.

В итоге и это превратилось в веселую игру: Розетт и Анук разложили на подносах разноцветные краски, и вскоре старая табуретка выглядела на редкость симпатично, вся покрытая разноцветными отпечатками детских ладошек; то же самое мы проделали и с остальными табуретками, а заодно и с маленьким столиком, который Зози притащила из лавки старьевщика и поставила у входа в магазин.

— Что тут происходит? Неужели вы закрываетесь?

Это была Алиса, та светловолосая девушка, что заходит почти каждую неделю, но крайне редко что-нибудь покупает. Она и говорит тоже очень редко, но выставленная на улицу мебель, прикрытая от пыли тряпками, и сохнущие там же разноцветные табуретки, видимо, произвели на нее настолько сильное впечатление, что она даже осмелилась заговорить первой.

Я рассмеялась, и она тут же смутилась, перепугалась, но все же согласилась полюбоваться «ручной» работой Розетт (а заодно и угоститься трюфелем домашнего приготовления — по случаю праздника за счет магазина). В обществе Зози Алиса, похоже, чувствует себя вполне по-свойски, она уже пару раз беседовала с нею в магазине, но особенно ей нравится Розетт, и она, опустившись на колени, стала мериться с ней ладошками, прикладывая свою ладонь к ее перепачканным краской лапкам.

Затем явились Жан-Луи и Пополь — их привлек наш веселый шум. Чуть позже притащились Ришар и Матурен, завсегдатаи «Крошки зяблика». А вскоре из-за угла вынырнула и мадам Пино, старательно делая вид, что идет куда-то по делу, но жадно поглядывая через плечо на царивший у наших дверей хаос.

Толстяк Нико тоже заглянул к нам и, как всегда, отреагировал на происходящее весьма бурно:

— Ого! Желтый и синий! Мои любимые цвета! Это ты придумала, Госпожа Туфелька?

Зози улыбнулась:

— Все вместе.

На самом деле сегодня она как раз была не в туфельках, а босиком; ее продолговатые изящные ступни так и мелькали вверх-вниз по шаткой стремянке, из-под платка выбились пряди волос, обнаженные руки так перепачканы краской, словно она надела экзотического вида перчатки.

— Здорово у вас получается! Весело! — с завистью сказал Нико. — Особенно мне нравятся эти детские ладошки. — Он расправил пальцы на своей крупной, но бледноватой и довольно дряблой руке, глаза у него загорелись. — Мне тоже ужасно хочется попробовать! Только вы, наверное, уже все сделали, да?

— Давай пробуй.

И я указала ему на поднос с красками.

Он протянул руку к подносу и увидел, что там осталась только красная краска, причем уже и не очень чистая. Мгновение он колебался, потом решительно обмакнул пальцы в краску и улыбнулся.

— Ощущение очень приятное, — сказал он. — Словно размешиваешь ложкой соус для спагетти.

И он погрузил в краску всю руку.

— Вот сюда можно — сказала ему Анук, указывая на свободное местечко, еще оставшееся на одной из табуреток. — Тут Розетт кусочек пропустила.

Вообще-то, как оказалось, Розетт пропустила немало «кусочков», и Нико, заполнив их все, остался еще, чтобы помочь Анук с трафаретами; осталась и Алиса — просто посмотреть; а потом я приготовила для всех горячий шоколад, и мы пили его, как цыгане, устроившись прямо на ступеньках крыльца, и всё смеялись, смеялись, так что даже группа японских туристов, проходивших мимо, остановилась и японцы принялись нас фотографировать.

Как сказал Нико, ощущение было очень приятное.

— А знаешь, — сказала Зози, когда мы с ней ликвидировали последствия наших покрасочных работ, готовя магазин к утреннему открытию, — что самое главное? Что более всего нужно этому магазину? Название! Там, конечно, висит вывеска… — и она указала на выцветшую дощечку над дверями, — но выглядит она так, словно на ней никогда ничего и не писали, по крайней мере в последние несколько десятилетий. А ты что на этот счет думаешь, Янна?

Я пожала плечами.

— Неужели люди и так не догадаются, что тут продают?

На самом деле я прекрасно ее понимала. Однако имя, название — это не просто слово. Дать чему-то название — значит придать этой вещи некую силу, вдохнуть в нее определенный чувственный смысл, которого — во всяком случае, до сих пор — моя неприметная лавчонка никогда не имела.

Но Зози и не думала меня слушать.

— По-моему, я неплохо с этим справилась бы. Может, разрешишь мне хотя бы попробовать? — сказала она

Я опять пожала плечами; мне было не по себе. Но Зози уже сделала нам столько добра, и глаза ее сияли такой готовностью помочь, что я сдалась.

— Хорошо, — согласилась я. — Но ничего особенного не выдумывай. Просто «Chocolaterie». И чтоб никаких фокусов, никакого жеманства.

Разумеется, мне хотелось сказать: «И чтоб ничего похожего на Ланскне». Никаких имен, никаких девизов. Хватит и того, что непонятным образом мои, весьма смутные, планы относительно некоторого обновления интерьера превратились в психоделическое буйство красок.

— Ну естественно! — с готовностью воскликнула Зози.

Мы сняли выбеленную непогодой и покоробленную вывеску (более внимательное ее рассмотрение позволило выявить призрачную надпись «Братья Пайен», которая, возможно, служила когда-то названием кафе или еще чего-то в этом роде). Само дерево, впрочем, почти не пострадало, и Зози заявила, что достаточно будет немного поработать шкуркой и она с помощью небольшого количества свежей краски превратит вывеску в нечто вполне приличное, способное выдержать еще немалый срок.

После чего все мы отправились по своим делам: Нико — к себе на улицу Коленкур, а Зози — в свою крошечную квартирку на той стороне Холма, где, по ее словам, собиралась заняться восстановлением вывески.

Что ж, оставалось надеяться, что вывеска не будет чересчур вызывающей: все-таки у Зози особые представления о сочетаемости цветов, порой граничащие с экстравагантностью. Я уже представляла себе нечто в лимонно-зеленых, красных и ярко-пурпурных тонах — возможно, с изображением цветов или единорога — и думала, что мне придется либо это повесить, либо оскорбить Зози в лучших чувствах.

В общем, я не без внутренней дрожи последовала за нею утром — по ее просьбе, закрыв глаза руками, — чтобы увидеть результаты ее труда.

— Ну? — спросила она. — И как тебе?

Я открыла глаза и на некоторое время лишилась дара речи. Передо мной было именно то, что нужно: вывеска висела над дверью именно в том месте, где и должна была бы висеть, — выкрашенный желтой краской прямоугольник, на котором красовалось название магазина, написанное аккуратными синими буквами.

— По-моему, не слишком жеманно? — В голосе Зози послышалось едва заметное беспокойство. — Я знаю, ты просила что-нибудь простое, но этот вариант сам собой пришел мне в голову, вот я и… Ну, что скажешь-то?