— И не подумаю не верить, — она отдаёт мне последнюю кружку, вытирая насухо ладони. — К чему ты клонишь, Подольская? — дразнит она меня.

— Я слышала ваш разговор с Амиром и не от чистого любопытства это совершила. Я забирала пакеты и поинтересовалась, где Ами для помощи. Мира, пожалуйста, скажи мне, что вы не задумали ничего преступного!?

Красавица сложила свои ручки мне на плечи, — уж точно не преступней нашего владельца.

— Всё-таки совершили!? — я не верила каждому своему предположению, ожидая дальнейшего.

— Ани, мы не совершали подобного! Дело в другом…

— В чём? Что такое вы натворили, за что Ренат может вам головы посносить?

Мира с трудом держала на губах улыбку. Она упёрлась об столешницу, однако с грохотом чуть не рухнула на пол. Я придержала её за спину, окончательно не понимая, что вообще творится. Она явно избегала моего зрительного контакта.

— Мы с Амиром… близки. Больше, чем можно выразить одним словом, — дрожит каждой фразой. — Началось всё с нашей первой встречи здесь. Амир — единственный, кто подержал меня в большом особняке. Кроме Рената, у меня близких не появилось за последний год одиночества на новой работе. Амир поддерживал меня и прежде всего помог справиться с многим… и между нами что-то произошло. Я больше не смогла быть равнодушной к Амиру.

Я продолжала слушать её, с трудом контролируя свои бурные эмоции.

— Вы встречаетесь? И как долго это продолжается? — я притянула Миру к себе ближе, поглаживая по побледневшей коже, на недавно пурпурном лице. — Мира, я не расскажу Ренату, но что в этом плохого? Любить вам он не стал бы запрещать…

— Любить не стал бы. А иметь ребёнка — безусловно.

— О чём ты? Какой ребёнок?

— Прежде, чем мы устроились на работу к Подольскому, он с каждым из нас заключил своевольный контракт, о неразглашении. В нём очень мало правил, которые мы должны соблюдать в любом из случаев. И одним из правил является отсутствие семейного положения и ребёнка, особенно, если мы не разрываем договор.

— Хочешь сказать, — мне с каждым разом всё сложнее удавалось вникнуть в ту услышанную правду, глядя в чёрные очи Миры, наполненные страхом и отчаянием. Я хотела помочь ей и крепко обнять, спрятать от всех проблем, — ты беременна от Амира?

Она опустила взгляд и промолчала. Ответ без единого слова обозначал, — да.

Глава 42

— Я и представить не могу, как так вышло! Подумать только… ты и Амир…

— Анита, — жалостливо постанывает она, не отводя взгляд своих чернейших звериных точек, — никому не говори! Я сама решу эту проблему!

— Каким образом? Пойдёшь на крайние меры? Амир обо всём в курсе, ты не можешь решать сама! Вдобавок я не оставлю тебя в такой ситуации одну.

— Не знаю… что и сказать… — промурлыкала Мира. — Я подставляю-таки себя, хозяина и Ами. Уже и тебя… мне нужно решить эту проблему пока не стало поздно.

— Мне интересно то, каким способом ты надумала это решить. Понимаешь же, что тут два пути, и, честно тебе скажу, второй самый правильный с моей точки зрения. Ты не потеряешь то, что в тебе живёт и не покинешь работу, — я слегка задумалась и оглядела её живот. Выглядел он, конечно, обычно, но месяц на глаз я определить не смогла бы. — Какой срок?

— Девятая неделя. Это по моим подсчётам… В первые дни задержки я не переживала, потому что цикл всегда сбивался и месячные могли не приходить по долгу. Не в первой. Но после второго месяца я заметила странные ощущения.

— Уже первый вариант на половину начинает отпадать. Уже десятая неделя грядёт, время не замедлится. Мир, я чувствую, что нужно всё рассказать Подольскому.

— Он выгонит нас с Амиром… если хуже не сделает! — порывистый истерический её голосок вздрагивает при каждом слове. Черноглазка складывает вместе руки, обнимая себя.

— Я поговорю с ним. Не намекая на происходящее. Идёт? — пытаюсь изобразить позитивный настрой. — Не будем впадать в панику. Ренат ещё ничего не знает… А свадьба уже на носу! После всего я скажу ему, чтоб это было частью моего договорного условия, в качестве жены.

Мира приподняла удивлённо брови, — вы будете заключать договор?

— Я настояла на том, что буду иметь подушку безопасности, в качестве условий. Вроде он оказался не против, — взяв Миру за руку, я потянула её к второму этажу. — Давай откажемся от сегодняшней приборки и как следует отдохнём? Ты устала не меньше чем я.

— Завтра приезжает организатор. В парке закроют на свадебный день всю прогулочную зону и начнут обустраивать шатры и столики. Эта девица, вроде как, намекала, что приедут музыканты?

— Честно тебе скажу, Мир, я о приготовлений свадьбы знаю меньше чем ты. Мне, честно, стыдно! — улыбаюсь и уже морально приготавливаюсь ко сну.

Улыбку я могу долго ещё тянуть верх, но мысль о том, что я вот совсем скоро стану женой, да не простой, а самого Подольского, доводит до дрожи в сердце. Я не готова ни морально, ни физически. И что я смогу сделать? Чтоб предотвратить не только это, но и борьбу между двумя хорошими людьми.

***

День как на зло прошёл слишком быстро, может, тому виной волнение? Беспокойство? Но как там не крути юлу, она всё равно упадет: сегодня я проснулась с мыслью, что моя жизнь изменится. И изменится она с такой разницей, что я свою прошлую посчитаю видением. Страшным сном. Сейчас восемь утра, и я стою пигалицей, с прямыми руками, позволяя Мире застегнуть моё свадебное платье. Визажист проделал великолепную работу, и, смотрясь в зеркало, я видела не себя. А жену, харизматичную женщину. Статную, властную, знающую свой статус, и что её ждет. В этом подчёркивающем взгляде не найдётся глупости или разочарования. Победительница.

— Мир, как я выгляжу? — смущаюсь, приподнимаю блестящий политый серебром подол.

— Никого красивее не видела… ты просто чудесна, Анита.

— Бабушка с дедушкой уже на месте?

— Давно уже все на месте, новость о твоей свадьбе так их сбудоражила, что твоя бабушка испугалась, что у неё деменция, думая, как она посмела забыть о свадьбе внучки. Твой милый братец стащил с кухни пару закусок! Ну на этом уже всё, — хихикнув сказала Мира.

— Эх, — глубоко вздыхаю и смотрю в окно. Возле нашего дома стоит много чёрных автомобилей, наряжённых свадебными искусственными цветами и двумя кольцами на капоте. Банально, но смотрелось это на дорогостоящих машинах даже симпатично. — Не готова я, Мира. Не готова, и всё тут.

— Ерунда.