– Зачем ты мне об этом рассказал? – вздыхает он, направляясь к дому. – Не спать мне теперь спокойно.

– Не преувеличивай. И, кстати, – опускаю я руку на его плечо, – не упоминай о дате нашего рождения, ладно?

– Матерь божья, это ещё почему?!

– Потому что АРТ142 – это ты. Артем, родившийся четырнадцатого февраля. Как-то раз она спросила меня об этих цифрах и я сказал, что родился в День всех влюбленных.

– Убейте меня.

– Успокойся. Просто не говори об этом за столом и вообще. Во время ваших ночных посиделок на кухне. Аврора не узнаёт мой голос, но эта деталь может вызвать у нее подозрения.

– Ты же в курсе, что когда-нибудь это случится, верно? Что правда всплывет на поверхность и, вполне возможно, Аврора возненавидит тебя? Потому что ты играешь нечестно.

– Поживем – увидим, – оптимистично заявляю я и иду вперед. – Да и не факт, что она обо всем когда-нибудь узнает, ведь я могу просто исчезнуть с радаров.

– Ну да, – фыркает брат за спиной. – Так я тебе и поверил.

– Зря мы пришли сюда. – Оглядываю полный зал людей с красными от мороза лицами. – Для нас не будет места. Поехали в шале? Там и пообедаем?

– Да что ты всё заладила «туда не пойдем, туда не хочу»? – бурчит Игорь и хватает меня за руку. Он тянет меня за собой к освободившемуся столику без стульев. – Выпьем глинтвейн, съедим пирог с семгой и пойдем пешком к шале. Идти то не долго!

Мои глаза пробегают по незнакомым лицам со скоростью света. Я согласилась покататься с Игорем на лыжах только потому, что становится и впрямь подозрительным наше редкое общение в последние дни. Именно этим он и оперировал, когда я начала искать причины для отказа.

– Нам два глинтвейна и пирог с семгой! – делает он заказ.

Пуховик не снимаю, а просто расстегиваю. Меня не покидает чувство опасности, я всё время кручу-верчу головой и стою на низком старте.

– Мне здесь очень нравится! – говорит Игорь с довольной улыбкой. – Новый год объединяет людей и особенно это проявляется вот в таких местах: снежных, сверкающих, где дети смеются, где верхушки кедров вздымаются к самым небесам!

– Ого. Как поэтично.

– Тебе разве не нравится?

– Очень нравится. Ещё никогда не встречала новогодние праздники в таком…месте.

– Вот только бы от людишек некоторых избавиться и тогда вообще – рай.

Делаю вид, что не понимаю, на кого именно он намекает, и раскручиваю шарф на шее.

– Ты и правда вчера с ним вечер провела?

– Мне кажется или ты раздражен сейчас? – внимательно смотрю я на друга, чей взгляд стал отдавать желчью. – Ты очень изменился за эти дни.

– То же самое могу сказать о тебе. Значит, ты и впрямь развлекалась с этим дегенератом?

– Игорь, я не хочу ругаться с тобой. Однако всё в твоем поведении, настроении и словах говорит о том, что именно этого ты и добиваешься. Зачем?

Официант ставит перед нами высокие стаканы с глинтвейном и уходит.

– Я не могу поверить, что ты заинтересовалась этим придурком! Вы знакомы всего четыре дня, а ты уже спишь с ним!

– Игорь, следи за словами, – хмуро говорю я. – Даже, если и так, моя личная жизнь не касается никого, кроме меня самой. В последнее время ты стал многое позволять себе и я от такого Игоря не в восторге! – Хватаю свою шапку со стола и поднимаю на него глаза: – Я не хотела сюда идти, но пошла, потому что ты постоянно настаиваешь и тебе всё равно, чего я хочу, а чего нет. Отдыхай, а я пойду в шале.

Раздосадованная и злая, я покидаю заведение, скрытое в глубине кедровых массивов. Игорь не говорит и не спрашивает, он уже обвиняет меня в том, чего я не делала! А даже, если бы и делала – почему я должна оправдываться перед ним или кем-либо? Почему он считает, что вправе вот так бессовестно лезть в мою жизнь? И я злюсь на Рому, который подлил масло в огонь за сегодняшним завтраком. И я злюсь на себя, что никак не отреагировала на слова не протрезвевшей Даши!

Нет, я молодец. Я правильно поступила, ведь молчание – золото. Чем меньше слов, тем меньше шансов, что за них потянут и притянут. Так же и с действиями. Но вот здесь я допустила огромную ошибку. И уже много раз, и все эти разы непременно связаны с Ромой…

– Красавица?

Лишь на пару секунд мои ноги останавливаются, а потом снова несут меня по широкой тропинке к очередному указателю.

– Красавица, постой!

Что же это? Неужели он следит за мной?

– Куда же ты торопишься? – настигает меня знакомый голос, а на плечо опускается тяжелая рука. – Погоди, я просто хотел извиниться перед тобой.

Слишком светло. Снег вокруг слишком белый, мое лицо, как на ладони.

Нет, я изменилась. Я и сама с трудом узнаю себя в зеркале…

Прячу половину лица за руками в больших и теплых перчатках. Медленно оборачиваюсь. Красное от мороза лицо Мартина озаряется белоснежной и довольной улыбкой. Его голубые глаза при ярком свете дня кажутся прозрачными и безжизненными. Почти нечеловеческими.

– Я хотел извиниться за вчерашнее, – говорит он, продолжая улыбаться. – Немного перебрал. С кем не бывает, верно?

Я киваю.

– Надеюсь, я не позволил себе ничего лишнего?

– Всё в порядке. Не стоит волноваться.

Кивнув на прощание я разворачиваюсь на пятках и успеваю сделать лишь три шага, прежде, чем он снова решает заговорить со мной.

– Ну, и как же твои дела, «моя милая Аврора»?

Мои ноги становятся ватными.

– А ты изменилась! Даже очень! – говорит он громко. – И кто бы мог подумать, что мы встретимся с тобой, да? «Моя милая Аврора». Не уходи! Мы с тобой не виделись слишком долго!

Моя милая Аврора!

Милая Аврора…

А я слепо верила, что больше никогда не услышу вместе эти три слова.

⁂

– Аврора, взгляни на эти огоньки! – говорит мне довольная Зара, как только я появляюсь в гостиной. – Правда ведь, они волшебные?

– …Очень. Я спущусь чуть позже, хорошо?

– Кончено. Что-то случилось? Ты плохо себя чувствуешь? – спрашивает она, когда я уже поднимаюсь по лестнице.

– Да, я просто хочу в душ и немного отдохнуть.

– Ладно. Хорошо.

Запираюсь в своей спальне и обхватываю голову руками. У меня дрожат руки, а в голове эхом и без конца раздается голос Мартина.

Всё разрушилось в один миг. Все мои старания быть как можно дальше от прошлого уничтожены. Я чувствую, что стены сжимаются и меня вот-вот раздавит, расплющит – я погибну!

Что он может сделать сейчас? Такой, как Мартин, никогда не изменится. Его хитрый с подлостью взгляд остался таким же, каким и был семь лет назад. И голос… Боже, да когда же он заткнется в моей голове?!