Его челюсть сжалась, а ноздри раздулись. Если у Шейна и было чего-то в избытке, так это гордости, и его гордость проявлялась в полную силу, не желая признавать, что он никогда не чувствовал этого раньше. Не желая даже признавать, что это существовало внутри него. Часть меня понимала, что я зашла слишком далеко, приплетая то, чем он поделился со мной о своей приемной семье, но я устала притворяться.

Когда он ухмыльнулся мне, я попыталась подготовиться к удару, но это было хуже, чем я могла себе представить.

— А ты думаешь, что сможешь? Ты думаешь, маленькая двадцатипятилетняя девочка, у которой первая настоящая работа, все еще пытающаяся быть большой девочкой вдали от мамы и папы, может изменить меня? — он невесело рассмеялся. — Я тот, кто я есть, Мини МакКейб, а ты просто ребенок с надеждой в глазах. Не желающая видеть ничего, кроме того, что ты хочешь, чтобы произошло. Один срыв отделяет тебя от того, чтобы сбежать домой.

Мой гнев разгорался тем сильнее, чем глубже его слова проникали в меня, задевая каждое слабое место, которое, как он знал, у меня было. Слезы обожгли мне глаза, и это разозлило меня еще больше. Я доверяла ему. Я доверяла ему, а он бросил мне в лицо самое слабое место во мне. Я едва могла смотреть на него.

— Ты мудак.

— Я никогда не говорил, что это не так.

Несмотря на подступающие слезы, я усмехнулась, позволив горечи и боли проскользнуть в мои слова. Используя снисходительные оскорбления в качестве своего защитного механизма.

— Ты хочешь сказать мне, что ты мужчина, который не измениться, но все, что я вижу — это гребаный ребенок, бегущий в страхе.

— Очень по-взрослому, Джулиана. Использовать слова большой девочки.

Я с трудом сглотнула и была вынуждена отвести взгляд, когда на глаза навернулись первые слезы.

— Убирайся к черту.

Я прислушивалась к каждому сердитому шагу, по мере того как они удалялись все дальше и дальше. Я дернулась и позволила первому рыданию сотрясти мою грудь, когда хлопнула дверь.

Не прошло и минуты, как Джолин ворвалась в мою комнату и обняла меня, успокаивая, поглаживая ладонями вверх и вниз по моей трясущейся спине.

— Как? Как все зашло так далеко? — я продолжала прерывисто дышать, плача, пытаясь понять, как все так быстро развалилось. — Я даже не могу вспомнить, как это началось?

— Тсс. Тсс. Это не твоя вина, Джулс.

— Да. Моя. Я давила и давила, и я… — Мой голос сорвался на очередной рев, и я изо всех сил пыталась отдышаться. — Думала, если я попытаюсь, он просто признает, что ему не все равно. Я не ожидала признания в любви. Я просто хотела знать, что ему не все равно. Боже, я была такой жестокой. Мы оба были такими жестокими. И ради чего?

— Прекрати, Джулс. Просто остановись. — Она обхватила мои щеки ладонями и заставила меня посмотреть на нее, заставила меня услышать ее. — Это его потеря, если он не может видеть, какая ты удивительная женщина. Если он слишком чертовски упрям, чтобы попытаться. Ты заслуживаешь большего.

Неужели? Именно тогда, вспомнив, как я заботилась о его воспитании и называла его малышом, я была чертовски уверена, что это не так.

ГЛАВА 20

Слава Иисусу мне не нужно было идти в участок в понедельник. Я бы не выдержала, увидев его. Я была не в состоянии вынести встречи с кем бы то ни было.

Я валялась без дела весь день в субботу и избегала всех пропущенных звонков и сообщений в воскресенье, спрашивающих, где я была, когда не пришла на воскресный бранч, на котором обещала быть. Я не могла пойти.

Я была слишком напугана тем, что Шейн будет там. Боялась, что его там не будет. Мой разум уже представлял, как я появляюсь, и он объявляет о своей любви ко мне на всеобщее обозрение. Но я закрыла его быстрее, чем оно сформировалось. И я знала, что независимо от того, был бы он там или нет, я бы не смогла скрыть свою печаль.

Боже, я думала, что наши отношения куда-то придут. Может быть, я была наивной и глупой маленькой девочкой, в чем меня и обвинял Шейн. В любом случае, я не была готова встретиться лицом к лицу с толпой.

Однако понедельнику было все равно, как я себя чувствую, мне нужно было идти на работу.

Выйдя из лифта, я увидела, как доктор Воет отпирает свой кабинет. Стук моих туфель по кафельному полу привлек его внимание, и он оглянулся, улыбнувшись, когда увидел, что это я.

— Привет, Джулиана. Как ты?

— Доброе утро, доктор Воет. Я в порядке. Как вы?

Его голубые глаза изучили мое лицо, и он улыбнулся.

— Кажется, лучше, чем ты. — Он придержал для меня свою дверь открытой. — Почему бы тебе не зайти на чашечку кофе? Еще рано.

— Спасибо, но я пью только кофе со льдом с нездоровым количеством сливок и сахара.

Он рассмеялся над моим ответом.

— Хорошо, что у меня есть модная кофеварка, которая варит кофе со льдом. И что у меня также слишком много сливок и сахара. И шоколад.

— Как я могу от такого отказаться? — спросила я с усталым смехом.

Я последовала за ним в кабинет его секретарши, а затем в его собственный. Я много раз бывала в его офисе, но обычно только на деловых встречах и тому подобном. На этот раз все было немного по-другому. Более располагающим к общению.

Он улыбнулся еще шире, продолжая оглядываться на меня, пока варился кофе и он готовил кружки. На одной было: «Я периодически пользуюсь этой кружкой» с периодической таблицей элементов на ней. Затем он протянул мне одну с карикатурным изображением Нила Деграсса Тайсона, на котором было написано: «Вам, ублюдкам, понадобится наука».

Я рассмеялась и призналась, что у меня есть собственная коллекция кружек.

— Интересно для того, кто не пьет горячий кофе.

Сразу же мой разум подумал о Шейне и о том, что он сказал то же самое. Очевидно, на моем лице отразилась боль, которая нахлынула на меня при воспоминании о нас на рынке Финдли, потому что доктор Воет подошел ближе, чем обычно, и согнул колени, чтобы заглянуть в мое опущенное лицо.

— Эй, ты в порядке?

Мне пришлось проглотить комок в горле, который вызвали его мягкие слова. Мое сердце было слишком чувствительным, мои эмоции слишком близки к поверхности, чтобы справиться с