Генералу Потапчуку весьма не нравилось, что ни Лиза Чернявская, помочь которой он поручил Слепому, ни сам Слепой не дают о себе знать. Каждый день, приходя в больницу проведывать жену Чернявского, мать Лизы, он старательно прятал от нее глаза. История срочной командировки, куда он якобы отправил Лизу, не прошла. Лизина мать уже на второй день вздохнула и сказала:

– Да я уверена, что Лиза отправилась на поиски отца. Можете мне сказать правду.

Она еще раз вздохнула и добавила:

– И еще я знаю, я чувствую, что его нет в живых…

Потапчук сразу понял, кого она имеет в виду, но не стал сосредотачивать на этом внимание.

– Все будет хорошо, все будет хорошо… – пробормотал он.

И теперь, прохаживаясь по кабинету, он снова и снова, уже сам себе почти вслух повторял:

– Все будет хорошо, все будет хорошо…

Знакомые часто говорили ему, что с годами он становится все больше похож на скромного школьного учителя, в меру строгого, в меру доброго и, главное, хронически интеллигентного. Очки в недорогой оправе, потертый портфель, недорогая, но всегда аккуратная одежда отлично дополняли образ. Имидж скромного школьного учителя позволял генералу Потапчуку при выполнении заданий находиться там, где молодой, с твердым подбородком и резким из-под бровей взглядом сотрудник ФСБ сразу привлек бы внимание. А на него просто не обращали внимания и никак никогда не ожидали сопротивления. Когда они встречались со Слепым в людных местах, тот, хотя тоже обычно одевался скромно и демократично, выглядел как вполне успешный предприниматель или руководитель средней руки, бывший ученик или сын пенсионера-учителя. На такие пары тоже обычно никто не обращает внимания.

В больнице его тоже принимали за учителя. А мать Лизы, которая всю жизнь прожила с человеком-сказочником, как она в шутку называла всех фээсбэшников, не разубеждала ни врачей, ни соседок по палате. Других она не разубеждала, но сама-то всех и все видела насквозь. И то, что в последний раз она вдруг заговорила о том, что генерала Чернявского нет в живых, Потапчука очень встревожило. В последнее время Потапчук из-за проблем со здоровьем чаще занимался кабинетной работой, координировал деятельность агентов, консультировал молодых специалистов. Он давно хотел совсем уйти от дел, но начальство, как это не раз ему повторяли, не могло обойтись без его опыта.

Из задумчивости Потапчука вывел капитан Чадов, который, постучав, решительно вошел в его кабинет.

– Товарищ генерал, у меня проблема. Вы говорили, если что, к вам можно обратиться.

– Да-да, заходи! – кивнул Потапчук и выдвинул из-за стола стул: – Садись.

За годы службы он многих повидал молодых, да ранних, в том числе лощеных выпускников вузов, которые, приходя на службу к ним в ведомство, старались спрятать свою неуверенность и робость за напускной деловитостью и даже порой хамоватостью. Однако стоило им заняться реальной работой, как они начинали тушеваться, теряться и страшно злиться. В этом отношении те, кто пришел к ним в ведомство после службы в армии, а теперь очень часто прямо из горячих точек, были, как ни удивительно, более адекватными. Они могли и сорваться, покричать, нахамить, но в неординарной ситуации ориентировались гораздо лучше и пожилых людей уважали. Один из парней, который пришел к ним на службу после серьезного ранения в горячей точке, признался: «Уважать стариков меня научил Кавказ. Мне иногда кажется, что именно эти их старики, мудрые и седые, как горы, и делают этих горячих парней непобедимыми. Их совет и их слово там – закон». А этот желторотый капитан Чадов еще несколько дней назад раздраженно кричал: «Как можно работать в таком ведомстве и не владеть компьютером! Отстал, так сиди на даче и выращивай кабачки», а ведь их, стариков, и правда практически не осталось: кто дожил, сидят по дачам, разводят пчел и выращивают кабачки. И вот теперь этот Чадов едва ли не заискивающе пытается заглянуть ему в глаза и, надо полагать, готов прислушаться к любому его совету.

– Что у вас там стряслось, капитан? – спросил Потапчук, устраиваясь за столом, и чуть иронично добавил: – Неужели выход в Интернет блокирован? Обычно вы, молодые, насколько знаю, за советом туда обращаетесь…

– Не иронизируйте, товарищ генерал, у нас действительно проблемы, – покраснев, заметил капитан Чадов. – Большие проблемы!

– Почему «у нас»? – удивился Потапчук. – Или вы себя, как царь, «мы, Николай Второй» называете?

Поскольку Чадова действительно звали Николай, он совсем смутился.

– Да ладно, не тушуйся, я пошутил, – ухмыльнулся Потапчук и добавил уже мягче: – Говори, что у тебя там за проблема.

– Да я же говорю, не у меня, а у нас, у всего нашего ведомства могут быть серьезные проблемы. Мне поручили вести двоих шведов, которых, как это говорится… ну, в общем, поставил на счетчик Интерпол. А я, то есть мои люди, его, их упустили… – проговорил Чадов, волнуясь все больше.

– Давай четко и по порядку, – попросил Потапчук.

– Хорошо, – кивнул Чадов, – попробую.

– И когда ты уже перестанешь все пробовать, а начнешь есть… – покачал головой Потапчук.

В этот раз капитан Чадов пропустил обидную шутку мимо ушей и начал:

– У шведа, который направлялся в нашу страну, в аэропорту, в Стокгольме, украли саквояж. Хотя кто его знает, может, он его действительно где-то забыл. А в том саквояже, когда его нашли, оказалось взрывное устройство. Эти скандинавы после норвежского инцидента…

– Ничего себе инцидент! – перебил его Потапчук. – Там же фанатик людей, детей расстрелял. Это, капитан, не инцидент, это трагедия, норвежская трагедия.

– Ну ладно, – продолжил Чадов, – после норвежской трагедии скандинавы вообще ошалели, чуть что, сразу терроризм, Интерпол… А тут они попросили за этим шведом, Ларсоном, присмотреть. Понаблюдать, а вдруг и у нас, в России, у него есть какие-то связи. Наши тоже вроде как загорелись. Я пошел в фирму, через которую они тур заказали, поговорил с директором, уговорил его сотрудничать с нами, разработал систему связи через наших горничных в отеле, точнее, небольшой гостинице. Этот директор должен был их сопровождать. Потом оказалось, что там, в этой фирме, еще один человек наш есть, девушка-переводчица. Так что я был спокоен за его сопровождение. Ну, сначала эти шведы собирались ехать в Старую Ладогу, они и тур туда купили, а затем вдруг поехали в турпоездку по Чернобыльской зоне…

– Что, есть и такие маршруты? – удивился Потапчук.

– Представьте себе, есть, и пользуются огромной популярностью, особенно у наших новых русских, которые ездят туда за адреналином. Но это отдельный разговор. Об этом потом, – сам себя остановил Чадов.

– Да. Об этом потом, – согласился генерал Потапчук.

– Ну вот, они уехали… Но ни директор фирмы, ни наш агент-переводчица на связь с нами в назначенное время не вышли. А теперь вот объявились здесь и заявляют, что шведы эти по дороге в Москву, точнее, еще в Гомеле исчезли. Представляете, из автобуса вышли, якобы плохо стало, в лесок зашли и исчезли.