Эту идею посчитали безумной, тем более что предложена она была не геологом, и к тому же Вегенер игнорировал все факты, не влезающие в его теорию. И то, что сходство между Африкой и Южной Америкой не столь уж идеальное, и то, что дрейф материков невозможно было объяснить. Конвекция тут явно ни при чем, так как она слишком слаба. Великий А’Туин, может, и несет на своей спине целый мир, но он – всего лишь выдумка, а в реальном мире, похоже, такие силы просто немыслимы.

Слово «немыслимы» мы употребили не случайно. Множество блестящих и уважаемых ученых частенько повторяют одну и ту же ошибку. Они путают выражение «Я не понимаю, как это может быть» с «Это совершенно невозможно». Одним из таких, как это ни стыдно признавать одному из нас двоих, был математик, причем великолепный, но когда его расчеты показали, что земная мантия не может перемещать континенты, ему даже не пришло в голову, что теории, на которых строились расчеты, были ошибочны. Звали его сэр Гарольд Джеффрис, и его проблема была в том, что ему явно не хватало полета фантазии, потому что не только очертания материков по обе стороны Атлантики совпадали. С точки зрения геологии и палеонтологии тоже все сходилось. Возьмем, к примеру, окаменевшие останки бестии по имени мезозавр, жившей 270 миллионов лет назад одновременно в Южной Америке и Африке. Вряд ли мезозавр переплыл Атлантический океан, скорее он просто жил на Пангее, успев расселиться по обоим континентам, когда они еще не были разделены.

Однако в 60‑х годах ХХ века идею Вегенера признали, и его теория «дрейфа материков» утвердилась в науке. На встрече ведущих геологов некий молодой человек по имени Эдвард Баллард, весьма напоминающий Думминга Тупса, и двое его коллег продемонстрировали возможности нового тогда устройства, называемого компьютером. Они поручили машине отыскать наилучшее соответствие не только между Африкой и Южной Америкой, но и Северной Америкой, а также Европой, учитывая возможные, но небольшие изменения. Вместо того чтобы взять нынешние очертания береговой линии, что с самого начала было не слишком блестящей идеей, позволяя противникам теории дрейфа утверждать, что материки не совпадают, молодые ученые использовали контур, соответствующий глубине 3200 футов (1000 м) ниже уровня моря, поскольку, по их мнению, он меньше подвергся эрозии. Контуры подошли хорошо, а геология так просто великолепно. И хотя люди на конференции все равно не пришли к единому мнению, теория континентального дрейфа получила наконец определенное признание.

Сегодня у нас имеется куда больше доказательств и четкое представление о механизме дрейфа. В центральной части Атлантического океана, на полпути между Южной Америкой и Африкой, с юга на север протянулся один из срединных океанических хребтов (такие, кстати, есть и во всех других океанах). Вулканические материалы поднимаются из недр вдоль всего хребта, а затем растекаются по его склонам. И так происходит уже в течение 200 миллионов лет. Можно даже отправить подводную лодку и просто понаблюдать за процессом. Конечно, всей человеческой жизни не хватит, чтобы это заметить, однако Америка удаляется от Африки со скоростью 3/4 дюйма (2 см) в год. Примерно с такой же скоростью растут наши ногти, тем не менее современная аппаратура способна регистрировать эти изменения.

Наиболее яркое доказательство континентального дрейфа получено благодаря магнитному полю Земли: горные породы по обе стороны хребтов имеют любопытный узор из магнитных полос, меняющих полярность с севера на юг и обратно, причем узор на обоих склонах симметричен. Это означает, что полоски застыли в магнитном поле по мере остывания. Когда время от времени земное динамо меняло свою полярность, горные породы хребта намагничивались в его поле. Затем, после разъединения намагниченных пород, одинаковые узоры оказались по разные стороны хребта.

Поверхность Земли – это не твердая сфера. И континенты, и океанское ложе плавают на огромных, особенно твердых плитах, которые могут разъехаться в стороны, когда между ними просачивается магма. (Причем чаще всего это происходит из-за конвекции в мантии. Просто Джеффрис не знал о движении мантии всего того, что знаем мы.) Существует около десятка плит, шириной от шестисот (1000 км) до шести тысяч (10 000 км) миль, и они все время поворачиваются. Там, где их границы соприкасаются, трутся и скользят, постоянно происходят землетрясения и извержения вулканов. Особенно в Тихоокеанском огненном поясе, протянувшемся по всему периметру Тихого океана и включающему в себя западное побережье Чили, Центральную Америку, США и дальше Японские острова и Новую Зеландию. Все они находятся на краю одной гигантской плиты. Там, где плиты сталкиваются, возникают горы: одна плита оказывается под другой и приподнимает ее, дробя и сминая ее край. Индия – это вовсе не часть Азиатского континента, она просто врезалась в него, сотворив высочайшие в мире горы – Гималаи. Она так разогналась, что до сих пор продолжает свое движение, и Гималаи растут.

РАННИМ УТРОМ ПОЖИЛЫЕ ВОЛШЕБНИКИ ТАЩИЛИ по пустынным университетским коридорам упирающуюся фигуру в длинной белой ночной рубахе и ночном колпаке с коряво вышитой на нем надписью: «ВАЛШЕБНИК». Это был наименее квалифицированный, зато немало повидавший мир (в основном убегая от чего-нибудь) сотрудник университета. И он снова был в беде.

– Тебе ни капельки не будет больно, – внушал ему Главный Философ.

– Предприятие как раз на твой вкус, – добавил Профессор Современного Руносложения.

– У тебя прямо на лице написано, что ты у нас – доброволец, – пояснил Декан.

– Это что же, ГЕКС так сказал? – спросил Главный Философ, когда непроспавшуюся фигуру наконец вытолкнули за угол.

– Что-то вроде того. Но в его словах было куда меньше четкости, – ответил Декан.

Они быстро перебежали через газон и ввалились в двери факультета Высокоэнергетической Магии.

Наверн Чудакулли, закончив набивать трубку, чиркнул спичкой о купол Проекта, потом повернулся к ним и улыбнулся.

– А, Ринсвинд! – сказал он. – Молодец, что пришел.

– Меня заставили, сэр.

– Вот и прекрасно! А у меня отличные новости. Я принял решение назначить тебя Бесподобным Профессором Жестокой и Необычной Географии. Место как раз вакантно.

Ринсвинд обреченно перевел взгляд за спину Чудакулли. В дальнем конце комнаты работали несколько молодых волшебников, окутанных магической дымкой, из-за которой было не разобрать, чем именно они занимались, но выглядело оно словно… словно… Скелет!

– О, – сказал Ринсвинд. – Эхм… Но мне нравится быть ассистентом библиотекаря. И я достиг значительных успехов в чистке бананов.

– А между тем по новой должности тебе полагается собственная комната, питание и стирка белья, – сказал Аркканцлер.

– Но все это у меня уже есть, сэр.

Чудакулли неторопливо затянулся и выдохнул облачко голубоватого дыма.

– Было. До сегодняшнего дня, – сказал он.

– О, понимаю. Вы собираетесь послать меня в какое-то опасное место, сэр?