– А ещё пытали током, – добавил Вадим. – И удушьем, и бессонницей, и на темя капали… Вы хорошо изучили вопрос?

– У вас будет случай в этом убедиться, – сказал репрессор, – если не прекратите упрямиться. Когда желаете приступить?

– Да защемить ему яйца в дверях, – проворчал один из охранников. – Сразу запоёт!

Вадим прикрыл глаза, пытаясь справиться с дрожью – отстраниться. Сейчас это получалось хуже обычного, будто страх перед Крепостью уже засел в генах. Не только у него – целый народ изувечили! Взрастили, называется, новую общность – холуёв. А самое страшное, что большинство вполне этим довольно. Спрашивается, к чему дёргаться?

Боже мой, поразился Вадим, эти сволочи только грозятся, а я уже трясусь. Что станет, когда они приступят к делу? Смогу я отстраниться от такой боли? И если не смогу, что поможет мне вытерпеть – гордость? А уж что со мной сотворит «анализатор»!.. Ведь почти никто не выдерживает, если репрессоры принимаются всерьёз. Самые удачливые сходят с ума, остальные признаются во всём, тянут за собою других, ломаются на всю жизнь. Побеждают герои, но ведь я не герой. Сколько я смогу продержаться на своей гордости – неделю, две? Но здесь ломают людей месяцами!.. А может, ускорить?

– Похоже, вы не доверяете нам, – огорчённо произнёс Бондарь. – Я понимаю, последнее время вам пришлось несладко – одни покушения чего стоят!.. Но вы не обратились за помощью ни к блюстителям, ни к нам, – взялись разбираться самостоятельно. И чего добились? Лучший друг бесследно исчез, давнюю подружку зверски убили, а сами завязли по уши: крутари, контрабанда, запретные каналы, странные гуляния в разгар комендантского часа, эти нескончаемые гости, повадившиеся отовсюду… Не многовато ли для одного? («Откуда они вызнали столько? – удивился и Вадим. – Хоть это у нас умеют».) Вы же буквально толкаете нас на крутые меры – на экстремально крутые!..

Украдкой Вадим глянул из-под ресниц, оценивая плечищи и бицепсы репрессора. Скольких он уже – этими руками? Ну и рычаги!

Бондарь вдруг усмехнулся, словно что-то понял, и качнулся вперёд – совершенно неожиданно. Его молотообразный кулак метнулся к Вадиму. Рефлекторно тот закрылся плечом, но удар всё же сбросил его с табурета, хотя не оглушил. Вскочив, Вадим отпрянул от стола, и тут на его руках повисли охранники, о которых он успел забыть. (Это он-то!) Стряхнув их с себя, Вадим отскочил к самой стене, готовый к драке: один – против всех. Ну, подходите!..

– Оставьте его, – внезапно сказал Бондарь и указал на табурет. – Присаживайтесь… пока.

Недоверчиво озираясь, Вадим снова сел, поджав под себя ноги, чтоб успеть вскочить в любой миг. И как он прозевал атаку? Действительно, на Бондаря мысле-облако не реагирует, даже не ощущает его присутствия. Вакуум, полный вакуум!.. Но из вакуума к Вадиму тянулись жёсткие щупальца, словно у того подбугорного спрута, настойчиво выискивая прорехи. Что за трюки?

– Кто к тебе ходит? – рявкнул репрессор. – Говори, живо!

Вадим вздрогнул, но не удивился: о таких поворотах он тоже наслышан. Тут главное – не суетиться.

– Что, мы уже на «ты»? – помолчав, спросил он.

– Хватит ваньку валять! – Бондарь бросил на стол пачку фотографий. – Видишь? Мы всё про тебя знаем!.. Кто они?

Наклонившись вперёд, Вадим аккуратно разложил фотки. Бог мой, вот так сюрприз! В самом деле, они отлично информированы: набор почти полный. И не лень же было? Столько лет пасти жалкого специшку… Пяток кадров они даже ухитрились снять через окно, сколько он ни завешивался. Или через стену? Не в рентгеновских же лучах? Фантастика!

– Ну, кто это? – Репрессор ткнул в одну из фотографий длинным пальцем. – Отвечать!

– По-моему, Эва.

– Кто такая Эва, откуда?

– Может, вы расскажете?

– Отвечать по существу!

– Понятия не имею.

– Ложь!

– Вы сами видите, что нет, – возразил Вадим, слегка открываясь. – Я даже в имени её не уверен.

– Ты что же, намерен говорить правду? – удивился Бондарь.

– А почему нет?

– Хорошо… Где ты её встретил?

– На улице.

– Она сама подошла? – Вадим кивнул. – Отчего именно к тебе?

– У Эвы спросите, – предложил он, – если сыщете.

– И долго вы встречались?

– Недели три. Может, с месяц.

– Затем?

– Затем она исчезла.

– Куда?

Вадим пожал плечами:

– В ночь. Больше я ничего о ней не слышал. Ни разу.

– Она что-то рассказывала?

– О чём?

– О чём-нибудь, болван!.. О себе, о прошлом, о знакомых, о стране.

– Ничего существенного, насколько я помню.

– Что, мог и забыть?

– Это ж когда было! – Вадим указал на дату, аккуратно проставленную в углу фотки. – Даже странно, что вы вспомнили, – очень странно, до абсурда. Уж не ждёте ли её возвращения?

– А сам ты – ждёшь?

– Разве это относится к делу?

– Что ты можешь знать о наших делах!..

– Действительно, – усмехнулся Вадим. – Наивно было б думать, что вас заботит благополучие граждан. Главное, их подавлять – как это следует из названия.

– Ах да, ты ж полиглот! – осклабился репрессор. – Как там у тебя: «врагов надо знать». Собственно, это о ком?

– О врагах.

– Народа?

– Человечества, – поправил Вадим.

– Уж не о нас ли?

– О вас?

Наконец он и сам посмотрел на Бондаря в упор: плевали мы на твой гипнотизм, Распутин хренов! Кажется, Вадим даже уловил призрачные очертания репрессорской сути.

– Пожалуй, все эти убийства, похищения вам даже на руку, – сказал он. – Помогают держать горожан в узде и от лишних хлопот избавляют. Неудивительно, что вы не слишком усердствуете в раскрытии!

– Собственно, зачем? – насмехаясь, спросил Бондарь. – Всегда находятся умники, которые влезают туда по уши. И кто поверит, что они проделывают это с лучшими намерениями? Люди судят по себе, а почти все в глубине – звери. Либо скоты. Им проще заподозрить ближнего в подлости, чем в благородстве. Вот и готов обвиняемый. А сделать из него осуждённого проще простого – под бурные аплодисменты этого самого «народа». Не согласен?

– «Народ – это сброд»? – откликнулся Вадим. – Почитай Фирдоуси, светлейший, у него эта тема уже поднималась. И обрати внимание на участников диспута.

– Зачем нам посторонний, к тому ж перс? – возразил репрессор. – Речь-то о тебе. Это ты замешан в ужасной гибели прославленной на всю губернию красотки и зловещей пропаже другой, девственно юной, но жутко сексапильной!.. Публика обожает такие истории и очень оскорбится, если первая оживёт, а вторая сыщется.