— Здравствуйте. Я Томи Йадзава. Детектив-сержант отдела по расследованию убийств токийской полиции. — Она предъявила свое удостоверение, которое он изучил со снисходительно удивленным видом, с каким обычно рассматривал наиболее диковинные заголовки в газетах.

— Здравствуйте, мисс Йадзава, — откликнулся он. — Откуда вы меня знаете?

— Дело в том, что я искала именно вас, мистер Линнер.

— Вот как? Может, лучше в другое время? Тут не совсем удобное место для...

Двери лифта открылись, и Николас вошел в кабину. Томи последовала за ним.

— А вы настойчивая, — прокомментировал Николас. Ему совершенно не хотелось думать о сержанте полиции и о том, что ей от него надо. Что бы это ни было, это дело может подождать, решил он.

— У нас в полицейской академии был спецкурс по настойчивости, — отпарировала Томи.

Николас оценил шутку, но не подал вида. Все, что он хотел, так это поскорее отделаться от нее и убраться восвояси.

— Я, конечно, понимаю, что место здесь не совсем удобное, — сказала Томи, — но я должна переговорить с вами немедленно.

Николас опустил глаза и увидел, что его левая рука комкает какой-то, листок. Он развернул его: там было что-то нацарапано почерком д-ра Ханами. Имя д-ра Муку и номер его телефона. Он подумал, почему здесь не указан адрес, а потом сообразил, что приемная психиатра скорее всего находится в том же небоскребе, что и приемная д-ра Ханами. Очень удобно, подумал он, представив себе двух докторов в виде игроков в теннис, посылающих друг другу пациентов ударами ракеток. Когда тот перелетает через сетку, регистратор берет у него из рук деньги, приготовленные в качестве гонорара. Чертыхнувшись, Николас смял бумажку и бросил ее на сверкающий чистый пол лифта.

— Мистер Линнер!

Двери открылись, и Николас решительным шагом вышел из лифта в невероятных размеров холл, в центре которого был фонтан в виде водопада, низвергающегося в черной скалы.

Томи нагнулась, подобрала брошенную им бумажку. Мимоходом взглянув на то, что в ней было написано, она поспешила за Николасом. Автоматические двери на выходе уже открылись перед ним, когда она его нагнала.

— Мистер Линнер, пожалуйста...

— Когда-нибудь в другой раз, сержант Йадзава, — сказал он и вышел на улицу.

Томи опять его догнала и сказала решительным тоном:

— Это дело жизни и смерти, мистер Линнер. Вашей жизни. Вашей смерти. — Это произвело на него впечатление, и он остановился. — Я хотела поговорить с вами в более спокойном ключе. Но вы не оставили мне выбора. Если верить шифрограмме, которую мы недавно перехватили, но смогли прочесть только вчера, на вас в ближайшую неделю будет совершенно покушение. Я все это время...

— Господи! — выдохнул Николас. — Самоубийца!

Томи повернулась в том направлении, куда он смотрел, и тотчас же бросилась туда, пробираясь сквозь уже собирающуюся толпу. Николас двинулся за ней следом и скоро увидел, как она опустилась на одно колено перед распростертым на земле человеком. Он приземлился на бок, и его спина и ноги были так переломаны, что тело уже мало походило на человеческое. Кровь сочилась из-под него и растекалась по тротуару в разные стороны ручейками, напоминающими паучьи лапки. Асфальт был засыпан битым стеклом, которое теперь приобретало все оттенки красного цвета.

Томи осторожно повернула голову человека. Затылок был полностью размозжен, но лицо, хоть и запачканное кровью, можно было узнать.

— Господи Боже мой! — охнул Николас, и Томи подняла на него глаза.

— Вы его знаете, мистер Линнер?

Николас кивнул.

— Это д-р Ханами, хирург, который прооперировал меня. — Взглянув вверх, он увидел черное отверстие, как открытый рот, в том месте, где было окно приемного кабинета д-ра Ханами.

Томи и Николас протолкнулись ко входу сквозь возбужденную, жестикулирующую толпу. Внутри здания Томи показала свое удостоверение швейцару в форме, объяснила ему, что произошло, и велела вызвать полицию. Затем они поднялись вверх на лифте.

— По правилам, — сказала Томи, — вам нельзя сопровождать меня. Мы не можем знать, что там стряслось.

Николас ничего не ответил, только посмотрел на нее.

— Он мог сам выпрыгнуть, — продолжала Томи, — и его могли выбросить из окна.

— Но зачем кому-то понадобилось убивать хирурга? — недоумевал Николас.

— Свели счеты за врачебную ошибку? — пожала плечами Томи. — Для террористов он вряд ли представляет интерес.

Николас все смотрел на нее.

— Не имею ни малейшего понятия. Это вы в таких делах спец.

— Пожалуй, я все же разрешу вам войти вместе со мной, — продолжала Томи прерванную мысль, — поскольку я приставлена вас охранять. По-видимому, здесь совершенно преступление, и надо взглянуть, на место происшествия. Так что можете войти вместе со мной.

— А что, вы могли бы меня не впустить?

— Да, — ответила Томи. — Могла бы не впустить.

— Интересно, как? — Николас сдвинул брови. Он был не в том настроении, чтобы выслушивать пустые угрозы от незнакомок, даже таких симпатичных.

Двери открылись, и они быстро пересекли холл, направляясь к офису д-ра Ханами, а затем ворвались в приемную, где бледная регистраторша держала в объятиях какую-то горбатую женщину, очевидно пациентку, которая в истерике рыдала.

— Я вызвала полицию, — сказала регистраторша, ни к кому специально не обращаясь, а затем кивнула головой, когда Томи показала свое удостоверение. Она указала на закрытую дверь направо от нее. — Это там. Кабинет д-ра Ханами.

— Кто был последним пациентом д-ра Ханами? — спросила Томи.

— Он, — ответила регистраторша, указывая на Николаса.

— Кто-нибудь заходил к нему после того, как Линнер-сан вышел?

— Не знаю, — ответила регистраторша. — Доктор попросил никого не назначать на этот час. Он хотел, чтобы этот час был свободным.

— Так все-таки видели ли вы, чтобы кто-либо входил в кабинет после того, как Линнер-сан вышел?

— Нет, не видела.

— Оставайтесь здесь, — приказала Томи Николасу.

— Черта с два, — ответил он, но, увидев в руках Томи пистолет, сделал шаг назад.

Томи повернула ручку, и распахнула дверь. В комнате гулял ветер. Дребезжали металлические жалюзи, сорванные с одного из гвоздей, на которых держались. Слева от окна был заваленный бумагами стол д-ра Ханами, его кресло с высокой спинкой, стоящее так, что можно было подумать, что именно с него доктор сиганул в окно. Другой стул был приставлен к подоконнику. Очевидно, им он воспользовался, чтобы разбить окно.

— Одно можно сказать наверняка, — заметил Николас, — это был несчастный случай.