– Для нас Китай не имеет никакого значения. Они сделали невозможной свободную торговлю, так высоко подняв пошлину, что ни о какой прибыли для наших коммерсантов не может быть и речи. Продажа опиума хоть как-то помогает поддержать баланс.

Попытки Тремонта защитить свою сомнительную позицию, придав ей видимость законности, нисколько не убедили Софи.

– Вы просчитали все последствия своего шага, милорд? Что случится с нами, если «Арагон» не сможет выйти из порта или груз не удастся реализовать?

– Я по-прежнему заявляю, что ты говоришь полную чушь. Ты способна думать только о себе одной, София. Само провидение послало тебе возможность помочь своей семье. И не столь важно, что, как я впоследствии узнал, в его роли выступила любовница Истлина, которая задумала свой план мести, насколько я знаю. И что же? Ты его отвергла.

Тремонту показалось, что Софи вздрогнула. Он ясно увидел смущение в ее глазах.

– Благодаря интригам мстительной любовницы нам буквально поднесли на блюде шанс поправить свои дела, и мы им не воспользовались! И теперь ты приходишь сюда и заявляешь, что я затеял слишком рискованное предприятие, чтобы спасти остатки семейного достояния. Просто наглость с твоей стороны! - Тремонт взял в руку вилку, подцепил несколько золотистых кусочков тыквы и положил в рот, всем своим видом выражая полнейшее презрение. - Можешь идти, - добавил он, жестом указывая на дверь, но Софи не двинулась с места.

– Я вижу только одну причину, по которой вы стали бы настаивать на том, что намерены выступить против торговли опиумом, - продолжала леди Колли. - Вы хотите выглядеть как человек высоких моральных устоев, готовый до конца отстаивать свои благородные принципы, и показать, что они незыблемы и тверды, в надежде добиться какой-нибудь выгоды от министра и выторговать себе определенные условия.

Тремонт вскочил с кресла, яростно оттолкнув стол. Серебряные крышки на блюдах зазвенели, а лопаточка для паштета упала на пол. Софи инстинктивно заслонила рукой голову и выдвинула вперед плечо, ожидая удара. Но Тремонт не собирался ее бить. Рывком заставив ее встать с кресла и поставив перед собой лицом к лицу, он прошипел: - Я найду способ наказать тебя. Твой отец совершенно распустил тебя, оставил дикой и неотесанной. Сегодня днем тебя видели на озере, когда ты лежала рядом с маркизом в еще более непристойном виде, чем вчера, когда ты его впервые встретила. По крайней мере тогда на тебе была вся одежда полностью. Сегодня, насколько мне известно, ты кое-что успела с себя снять.

Софи затаила дыхание, пока он говорил.

– Я смотрю, ты ничего не отрицаешь, София. Ты поцеловала маркиза. Никто тебя не заставлял. - Тремонт заметил, что Софи покраснела. - По крайней мере ты еще способна испытывать чувство стыда. Ты отправишься со мной в часовню - думаю, тебе следует помолиться.

Девушка с трудом держалась на ногах, проклиная свою слабость, которая заставляла ее опираться на Тремонта, чтобы не упасть. Теперь ей уже нечего терять, и она могла позволить себе сказать все.

– Вы думаете, что сумеете вынудить Истлина сделать предложение вторично, если будете делать вид, что не поддерживаете сингапурский проект, - высказалась Софи. - Ваша ложь не сработает, милорд. Я собираюсь рассказать ему правду о ваших сомнительных сделках и об «Арагоне». Все узнают, что на самом деле вы человек, лишенный всяких принципов.

Тремонт отшвырнул девушку от себя, и Софи безвольно упала на кресло, больно ударившись бедром о деревянный подлокотник.

– Я бы скорее согласилась стать его любовницей, чем женой, - твердо произнесла леди Колли.

– Ты слишком много на себя берешь, София, и твои рассуждения заставляют меня сомневаться в здравости твоего рассудка. Что-то ты не упомянула о том, что твой собственный отец употреблял зелье и скорее убил бы тебя, чем позволил лишить себя источника своего снадобья. Как ты думаешь, маркиз о таком факте знает? Советую тебе держать язык за зубами, а не то твои собственные секреты тоже окажутся известны всем.

Софи закрыла глаза, ощущая на своем лице горячее дыхание Тремонта, и открыла их вновь лишь после того, как почувствовала, что он отодвинулся.

– Именно из-за отца я и должна что-то делать, - прошептала Софи. Она не сомневалась в своей правоте, но у нее уже не оставалось сил бороться. Софи выпрямилась и замолчала, ожидая, пока Тремонт вынесет свой приговор.

Граф вернулся к креслу и тяжело опустился в него. Не обращая никакого внимания на Софи, он принялся накладывать себе еду.

– Жди меня в часовне, София, - бросил он наконец.

* * *

Софи находилась совершенно одна в часовне, когда Истлин зашел туда. Он остановился в притворе около мраморной чаши со святой водой, наблюдая, как леди Колли молится у алтарной решетки. Чудесные волосы девушки скрывались под полотняным платком, а грубое глухое черное платье скорее подошло бы паломнице или плакальщице на похоронах.

Истлину показалось, что прошло не меньше десяти минут, а Софи так и не сдвинулась с места. Несколько раз она делала движение, как будто собирается встать, но так и не поднялась с колен. На полу рядом с краем платья Софи Ист заметил несколько маленьких круглых камешков мелочно-белого цвета. Весьма заинтригованный, Истлин направился к алтарю, вместо того чтобы покинуть часовню, как собирался. Подойдя ближе, он увидел множество камешков, в беспорядке разбросанных у самых колен Софи. Теперь он уже не сомневался, что девушка наложила на себя епитимью. Ист наклонился и мягко прикоснулся к плечу Софи кончиками пальцев.

– Пойдемте, Софи, - тихо позвал он. - Вы не сделали ничего столь ужасного, чтобы подвергать себя таким мучениям.

– Пожалуйста, уходите, - сказала Софи почти шепотом.

– Софи, пойдемте. - Ист склонился ниже, чтобы заглянуть ей в лицо. Губы Софи беззвучно шептали слова молитвы, но ни одно слово не предназначалось ему. Продолжая держать руку на плече девушки, Истлин опустился на усеянный камнями пол рядом с ней. Теперь он мог отчетливо разглядеть профиль Софи и в свете свечей увидел, что по ее лицу бегут слезы.

– Пойдемте, - повторил Истлин более твердым тоном. - Хватит.

В ответ Софи только покачала головой и слабым голосом попросила его уйти.

– Я не уйду без вас, - упрямо возразил Ист.

– Я не могу подняться.

Истлин опустил руку и провел ладонью по полу под складками платья Софи. В его руке осталось не меньше дюжины мелких камешков, которые впивались в ее нежную кожу.

– Если понадобится, я унесу вас отсюда, - предупредил он.

– Нет! - Софи повернула голову и смотрела теперь прямо на него. - Вы должны уйти, пока мой дядя не явился сюда за мной.

– Он придет сюда за вами? - Маркиз нахмурился. - Вы имеете в виду, что Тремонт станет молиться вместе с вами?

Софи отвернулась, продолжая молиться.

Маркиз медленно встал, уронив на пол камешки, зажатые в кулаке. Звук от их падения заставил Софи вздрогнуть, и Ист заметил, как исказились ее черты, оттого что невольное движение причинило ей новую боль.