Коринна уже собиралась перейти улицу возле облицованной плиткой стены станции метро на Уоррен-стрит, когда заметила неподалеку какое-то движение. Впереди путь застилала серая дождевая завеса, и видно было плохо, но, казалось, на противоположной стороне тротуара дожидается какая-то фигура в черном прорезиненном плаще с поднятым капюшоном. Что-то странное в лице незнакомца, подумалось Коринне: слишком оно белое, слишком неподвижное. Фигура раскачивалась взад и вперед, как напружиненная, голова болталась из стороны в сторону – то ли от смеха, то ли от невыносимой боли.

Коринна дошла до полосатого островка безопасности посреди дороги. Краешком глаза углядела, что фигура тоже сдвинулась с места, попав под тусклый свет при входе в метро. Боковым зрением Коринна зафиксировала, как незнакомец приблизился к краю тротуара, и вдруг увидела, что стоит нос к носу с перекошенным, бледным, как фарфор, лицом, трагической маской классического театра. Проезжающий мимо грузовик вспенил вокруг себя озеро дождевой воды. Когда она снова подняла голову, фигура уже исчезла.

От незнакомца (или незнакомки?) не ускользнуло ее смятение, это точно. Разозленная и испуганная, Коринна побежала по дороге, оставляя позади крест-накрест заколоченные витрины магазинов, пока не поняла, что летит вперед в безотчетной панике, и не заставила себя перейти на шаг.

Она не могла понять, что явилось источником страха. Ясно было лишь одно: она действительно ощущала покалывающую дрожь между лопатками, что само по себе являлось прямым предупреждением – кто-то (или что-то?) желал ей вреда или, что еще страшнее, просто ее желал.

– Мистер Брайант, подождите, я хотел бы перекинуться с вами парой слов.

Освальд Финч окликнул молодого детектива поздно вечером в среду, когда тот на черном автомобиле марки «вулзли» подавал задним ходом с почти затопленной автостоянки за полицейским участком на Боу-стрит. Он выезжал из лужи, готовясь навестить свою тетушку, проживающую в Финчли. Она с трудом передвигалась, и он вез ей несколько кусков говядины. Брайант сделал вид, что не заметил патологоанатома и чуть не наехал ему на ноги. Возмутившись возникшей у него на пути помехой, Брайант опустил окно концом столовой ложки, припасенной на крайний случай, и удивленно произнес:

– А, Освальд, это вы. Никак не починят это окно. Чего вы хотите?

– Мистер Брайант, в моем кабинете появилось огромное растение. Ваш констебль сказал мне, что это вы его туда водрузили.

– Да, но лично я его не ставил, при всем желании я бы не смог его затащить со своей спиной. – Брайант шарил в поисках ручного тормоза. – Его поднял Атертон. Вам оно нравится?

– Честно говоря, нет, не нравится. – Финч присел, чтобы видеть его. – Оно шести футов в высоту и застит свет, к тому же издает странный запах.

– Просто немного подгнили корни. Оно стояло в зараженной воде, наверное, прорвало канализацию. Дом на Сент-Мартинз-лейн разбомбили, и это место расчистили. В почве живут какие-то насекомые, я полагал, вы знаете про них. Кусаются, как комары, у меня появились багровые шишки вроде тропических некрозов. Однажды я уже видел нечто подобное в квартире эфиопского студента на Тафнелл-Парк. Мы до сих пор не знаем, от чего он умер. Я решил, вам будет интересно.

– Вообще-то, вирусология флоры отнюдь не моя специальность, к тому же растение перекрыло проход. Дверь едва открывается. – Он нерешительно топтался перед автомобилем, пока Брайант нетерпеливо придерживал педаль газа.

– Освальд, если можно, откройте дверь настежь на несколько дней, пока не привыкнете к запаху. Растение впечатляет. Почки выделяют пурпурную пыльцу, очень едкую, проникает повсюду. Знаю, вы будете в восторге. Но следите, чтобы она не попала на рубашку, а то еще прожжет.

– Послушайте, я действительно не думаю…

– Вот и отлично. Как идут дела с пробами на анализ тканей Тани Капистрании?

– Н-ну… Я проделал более детальные анализы и полагаю, что яд был принят внутрь. Фактически, я уверен…

– Принят внутрь? Но тогда это может быть все, что угодно, так ведь? Я имею в виду, умереть можно от инъекции воды в позвоночник или воздуха в головной мозг или от чего-то еще. Вы можете сказать конкретнее?

– Ну, она что-то съела.

– Вы имеете в виду курицу? Сэндвич с курицей? – Брайант отпустил ручной тормоз, и машина скакнула вперед.

– Это была не курица. Это была перепелка.

– Не вижу разницы.

– Но разница есть. Помните, я получил положительный тест на наличие кониина. Существует растение, по виду напоминающее петрушку или лондонскую ночную фиалку, Conium maculatum. Весьма распространенное, оно произрастает на влажной почве, главным образом в местах бомбежки. Вызывает паралич мышц, который я описал. От него нет противоядия; помочь может разве что промывание желудка, да и то в считаные минуты после отравления. Этот яд известен с давних времен, как правило, его называют болиголовом.

– Болиголов? То есть цикута. То же самое, чем отравили Сократа, не так ли?

– По правде сказать, не знаю. Суть в том, что у некоторых птиц на это растение иммунитет. Перепелки клюют зерна, и им хоть бы хны, но их мясо становится крайне токсичным. Вполне возможно, жертве просто попалась отравленная перепелка. Следствие белковой диеты.

– А у нее могли появиться симптомы?

– Да, в любой момент, от получаса до трех часов после употребления, но она могла их и не распознать. Мышечные боли у танцоров – частое явление.

– Освальд, вы хотите сказать, что, возможно, ее вообще никто не убивал?

– Именно так. Ее просто могло парализовать, она упала и не могла сдвинуться с места, когда лифт стал подниматься.

– Хорошо, спасибо вам, теперь есть чем занять вечер.

Брайант рванул рычаг передачи, и машина резко тронулась, заставив Финча отпрыгнуть в сторону. Полностью игнорируя раздающиеся сзади сигналы, «вулзли» ударился о край тротуара напротив участка, когда Брайант окликнул своего напарника. Отбросив в сторону вечерний номер «Ивнинг ньюз», Джон кинулся к машине, а Артур распахнул пассажирскую дверцу.

– Джон, правда, что Ранкорн собирается провести какое-то испытание на отрыв бутафорского глобуса? – спросил Брайант, пытаясь рукавом стереть с ветрового стекла воду. – Можешь изучить концы троса под микроскопом и проверить срез?

– Проверю, но придется подождать, пока освободятся приборы. Не исключено, что пробы отправят в Ламбет. – Джон улыбнулся. – Наблюдал твою беседу с мистером Финчем. Он крайне расстроен из-за растения.

– Когда он чем-то расстроен, то шустрее работает. Его химические теории мне осточертели.

– Ты должен быть доволен тем, что услышал по поводу мисс Капистрании, – в замешательстве ответил Мэй. – Возможно, расследование просто столкнулось с рядом неблагоприятных факторов.