и в экстраординарных условиях? Это для меня тюрьма была «Мордором». А для Фаины это было обычное место для житья. Поэтому она вполне могла вести себя как типичная женщина. Встретив объект для флирта, строить с ним отношения, пусть и через несколько стенок.

Забавным было то, что Фаина и Тамерлан поначалу вообще не видели друг друга. А только слышали. Они встретились лишь спустя несколько месяцев после знакомства. И вышло так, что мне тоже довелось присутствовать при этой знаменательной встрече.

Вообще обитатели СИЗО противоположного пола могли встретиться и нормально пообщаться лишь на «следке». Но Фаину на «следку» не выводили. Она была на тот момент, по ее выражению, на «глубоком морозе»: ни следственных кабинетов, ни телефонных звонков – ничего. И Фаина решала все эти вопросы с вызывающим уважение упорством. Вот она забрасывает своего следователя лавиной заявлений, требуя провести с ней допрос. Месяцы тишины, и наконец – следователь является. Следственно-бюрократическая машина медленно, но верно – срабатывает! Фаину выводят на «следку».

А спустя полчаса вызывают и меня. Ко мне в тот день пришел Марк. Мы недолго пообщались, после чего я пошла, как полагается, в отсек с мини-конвойками. Где скапливались остальные заключенные, дожидающиеся развода по камерам. Здесь хоть и накурено, шумно и тесно, но все расслаблены, болтают друг с другом, обмениваются разными новостями, смеются. Сюда не заглядывают сотрудники, и этот закуток – хоть небольшое, но приватное место. Единственное место без надзора и видеокамер.

И в разнородной толпе я не сразу обнаруживаю Фаину, молча забившуюся в самый отдаленный угол. В явном напряжении. И она явно обрадовалась, увидев меня – хоть кого-то ей знакомого. Одно то, что Фаина заговорила со мной почти дружески, показало, как ей тут некомфортно. Ведь она оказалась на «следке» чуть ли не впервые. И я тогда подумала, что, возможно, не такая уж она крутая и бывалая, какой всегда показывала себя перед нами – сокамерницами.

А я уже привыкла к свободным обычаям, царящим на «следке». Перекидываюсь парой слов с остальными. Они по традиции спрашивают, из какой я камеры, я отвечаю. Они просят передать привет Тамаре, я киваю… Затем выхожу побродить по коридорам, к дверям следственных кабинетов – поискать, нет ли каких знакомых лиц? И вдруг вижу: стоит Тамерлан со своей адвокатшей Мариной, они, как обычно, курят. И меня осеняет – ведь тут же рядом Фаина! Та, с кем у Тамика что-то вроде заочного тюремного романа! А они ведь еще ни разу не видели друг друга! Подхожу к нему:

– Тамик, привет!

– О, привет!

– Слушай, Тамик, а ведь тут со мной – Фаина!

– Где? На «следке»?

– Да! Подожди, я сейчас ее приведу!

Я бегом за ней: «Фаин, тут Тамерлан! В коридоре! Идем!» Фаина с круглыми глазами выходит за мной в коридор, на ее лице – немного безумная улыбка. Тамерлан обнимает ее: «Привет-привет! Наконец-то увиделись! Что-то ты совсем худая! Не ешь ничего?..» Я оставляю эту влюбленную, как мне тогда виделось, парочку и ухожу к остальной толпе. Тихо радуюсь пусть небольшому, но позитивному событию, к которому я оказалась причастна…

Но, увы, дальше этот псевдороман вдруг стал сходить на нет… Почему? Неужели из-за того, что увидев друг друга в реальности, и Фаина, и Тамерлан подразочаровались друг в друге?.. И когда мы выходим в душевую в следующий раз, и Фаина просит Тамика отозваться, вместо него отвечает его сокамерник. Говорит, что Тамик занят, молится, говорить не может… Ага, ну-ну… Фаина тогда здорово обиделась на Тамика. А всем стало понятно, что она теперь вовсе не «номер один» в списке Тамерлана! Но все же она безусловно оставалась в этом его списке…

Вообще тюремные контакты и отношения между мужчинами и женщинами нельзя было толковать однозначно. С одной стороны, да, люди стремительно кидаются друг к другу – от отчаяния и безысходности. То есть, с кем довелось пересечься – с тем ты и начинаешь строить общение. И все это прекрасно понимают. Но, с другой стороны, в тюрьме подчас и заводились самые крепкие и верные отношения, «на века», что романтические, что дружеские.

Развитие отношений между Тамиком и Фаиной проистекало в первую очередь из того, каким по своей сути был сам Тамерлан. А был он очень общительным и дружелюбным. Его знали абсолютно все обитатели «шестерки»: и заключенные, и сотрудники. Он умудрялся перекинуться дружеским словом с каждым, кто попадался ему на пути. Угостить каждого встреченного знакомца-незнакомца сигаретой или конфетой. И бросать людей, с которыми он сошелся, было не в его обычаях. Для него все были «братьями» и «сестрами»…

И поэтому Фаина, несмотря ни на что, продолжала и в дальнейшем получать приветы и подарки от Тамерлана. Но жар, с которым она бросалась на каждый подвернувшийся разговор с Тамерланом, все же поостыл и с ее стороны…

Соседи по спецблоку

А на спецах время от времени появлялись персонажи, которые заинтересовывали Фаину не в меньшей степени. Очень показательным было то, с каким интересом она общалась с другими обитателями спецблока. И с каким презрением относилась к нам, своим соседкам по камере. Складывалось ощущение, что на нас Фаина смотрит крайне снисходительно. С высоты звания «доверенного лица криминального авторитета», как было прописано в ее обвинении. И носит она это звание с нескрываемой гордостью. Как «корону». И вообще ничуть не чурается своей причастности к криминальному миру. Поэтому чем «заслуженнее» был преступник, тем приветливей с ним была Фаина.

Вот однажды мы слышим, как в соседней 119-й камере, до этого пустовавшей, начинает громко кричать мужчина с кавказским акцентом: «Дежур! Дежур! Мне нужен телевизор! Мне нужен холодильник!» Причем кричит очень громко и властно. Бесстрашно и бесконечно. Дежура ругаются, требуют, чтобы он замолчал. Потом и вовсе куда-то испаряются. А парень этот все кричит и кричит. Пока ему наконец не притаскивают требуемое.

Затем он начинает «вызывать на голос» соседей. Но поскольку единственные его соседи это мы, то поначалу в ответ он получает лишь тишину. Он же орет почти на все «Печатники»! Слишком напористо. Слишком в открытую. Это отдает или безумием, или полным незнанием здешних порядков. Но оказалось, что кавказец знает тюремную кухню лучше всех нас, так как живет в ней половину своей сорокалетней жизни.

В какой-то момент Фаина высовывается в форточку и отзывается на горячие призывы незнакомца. С того момента они начинают болтать постоянно – то через форточки, то в прогулочных двориках. Часами. И мы не можем не слушать этот «радиотеатр». Выясняется, что наш громкий сосед – это «вор в законе» Леван