Под гул голосов я перебираю знакомых в Нью-Йорке и Бостоне. Джим Сайтон — адвокат по семейному праву… Джоан Рейн — кажется, до сих пор работает с сенатором Броуди.

Нужно позвонить им обоим. Напроситься на встречу. Может, хоть советом помогут. А Родион… Сдерживаю глухой стон отчаяния и тут же слышу знакомый голос.

«Поздравляю! Ты сошла с ума, — не разлепляя век, думаю я. — То он тебе за колоннами мерещится, то в самолете разговаривает. Открой глаза, Майя, посмотри на людей и успокойся, наконец!»

Где-то рядом звонит телефон. Стандартный рингтон отдает болью в груди. Именно эта мелодия установлена у Вепря. Смогу ли я спокойно реагировать на нее и не вспоминать о муже? Сомневаюсь.

— Да, сейчас, — бурчит кто-то, плюхнувшись рядом. Голос с хрипотцой. Такой родной и знакомый. И эту хрипотцу ни с чем не спутаешь.

В безграничном изумлении я распахиваю глаза и оторопело смотрю на мужчину в соседнем кресле.

— Ты?! — открываю я рот и забываю захлопнуть челюсть.

— Она здесь, — как ни в чем не бывало улыбается он и передает мне трубку. — Алиска до тебя дозвониться не может. Нервничает. А у нее, между прочим, важные новости, — буднично заявляет Веприцкий и передает мне свой айфон.

— Алло, — сипло бубню в трубку и наблюдаю, как совершенно спокойно муж удобнее усаживается в кресле. — Что случилось, Лисеныш?

— Ты нашлась, — вздыхает Алиса. — А это самое главное…

— Просим отключить мобильные устройства, — предупреждает пассажиров механический голос.

— Алиса, — тороплю я. — Говори скорее.

— У меня будет ребенок! — радостно восклицает подружка. — Постарайся вернуться живой и невредимой. Ты нужна мне, Майка! Слышишь?!

— Я вернусь, обещаю, — шепчу в трубку. — Не плачь, пожалуйста… — И, отдав мобильник Вепрю, спрашиваю строго: — Ты как здесь оказался?

— В Москву лечу, — улыбается он самодовольно.

«Ладно, допустим, случайность», — вздыхаю я про себя и снова во все глаза смотрю на мужа.

— Тебе лучше сесть на свое место, — шиплю. — Сейчас придет опоздавший пассажир…

— Да? — удивляется Родион. — А это какое?

Он неторопливо достает посадочный талон и сверяет данные.

— Я что-то плохо вижу, — бурчит он, отдавая мне маленькую белую картонку. — Посмотри, чижик!

Я обалдело пялюсь в талончик и с ужасом понимаю, что Родион Александрович Веприцкий занял именно свое место, совершенно случайно оказавшееся рядом с моим. Но это еще полбеды. Эта заразамой муж тоже летит до Нью-Йорка! Тем же рейсом, что и я.

— Подожди, — шепчу еле слышно. — Ты действительно едешь со мной?

— Ну, мы же одна команда, — улыбается мне Родион. — Как ниточка за иголочкой, — фыркает довольно. И в ту же секунду я оказываюсь в его медвежьих объятиях. Кладу голову на плечо и, не в силах сдержаться, реву. — Ну, что же ты, чижик, — шепчет муж, целуя меня в макушку, — люблю тебя…

— Повтори, — требую, приподняв голову, и напористо тыкаю пальцем в грудь мужа. — Что ты сказал?

— Я люблю тебя, настырная женщина, — шепчет Родион. — И чуть не рехнулся, когда понял, что могу потерять тебя. Не смей больше сбегать, Майя, — рычит он.

Но мне совсем не страшно.

— А ты больше не обвиняй меня во всякой ереси…

— Ведьма, — довольно ухмыляется муж и радостно целует меня в нос. — Никуда тебя больше не отпущу.

— Хорошо, дедушка Родион, — мурчу, привычно устраиваясь в кольце сильных рук.

— Какой там! Мне бы еще пару раз отцом стать и только потом дедом, — крякает довольно, и я чувствую, как пальцы мужа пробираются под плед и игриво оглаживают мою коленку, а затем резво бегут по внутренней стороне бедра.

— Ну не здесь же! — охаю и ловлю веселый и чуть насмешливый взгляд Родиона. — Кажется, взлетаем, — кошусь на иллюминатор.

— С тобой я все время в крутом пике, чижик.

Майя

Всю дорогу до Лондона мы ведем себя как счастливые молодожены, которыми, по сути, являемся. Только сейчас, чуть не потеряв друг друга, до нас с Родионом дошло, что мы не можем жить в разлуке.

Муж не выпускает мою руку из своей. Я иду рядом с сильным и решительным мужчиной, разрезающим толпу, словно нож масло, и чувствую абсолютную защищенность. В Домодедово мы долго ужинаем в ресторане и болтаем о пустяках, а весь рейс до Хитроу дремлем, обнявшись и даже намеком не обмолвившись о цели нашей поездки. Во-первых, не время, а во-вторых, все уже решено. Детали всегда можно обсудить на месте.

Вот только в Лондоне все срывается — наши планы разбиваются о забастовку диспетчеров. И в итоге вместо шести часов пересадки нам приходится провести в городе вечного смога три дня.

— Всегда мечтал встать с постели и посмотреть на Биг-Бен, — весело заявляет Родион, по пути из ванной задержавшись около панорамного окна нашего люкса.

Лежа на высоких подушках, я лениво наблюдаю за ним. Расслабленный Вепрь, обкрутив вокруг бедер белое полотенце, напоминает грозного воина, осматривающего поле боя. Муж задумчиво разглядывает Вестминстерский мост, заканчивающийся чуть ли не у порога отеля. Зачарованно глазеет на башню Биг-Бена и откидывает в сторону полотенце. Я беззастенчиво любуюсь широкими плечами и узкими бедрами любимого. Пожираю глазами голого мужика, стоящего на фоне самого знакового пейзажа.

«Какой же у меня красивый муж», — довольно, будто кошка, потягиваюсь я и тихо зову:

— Родичка…

Веприцкий окидывает меня веселым взглядом и, подражая Челентано, разбежавшись, прыгает в постель. Сжимает меня в стальных объятиях и весело предлагает:

— Пойдем, погуляем, чижик. Вон, солнышко из-за тучки выглянуло. Заодно и аппетит нагуляем.

Меня долго упрашивать не надо. И уже через полчаса мы с мужем лениво бредем под зонтом вдоль набережной Темзы. Смотрим на серую воду и на величественные особняки, расположившиеся на другой стороне реки.

— Вот бы в Британский музей сходить, — мечтательно разглагольствую я и тут же замечаю недовольную гримасу Веприцкого.

— Ну какие музеи, чижик? — бормочет он недовольно и, кивнув на колесо обозрения «Лондон ай», как бы невзначай интересуется: — Не хочешь прокатиться? Посмотрим на город с высоты птичьего полета.

— С тобой я на все согласна, — легкомысленно бросаю, и только оказавшись в стеклянной кабине, понимаю, что попала сюда не просто так.

— Давай, вещай, — требует муж, деловито усаживаясь напротив. — Кому и что рассказывала о нашем плане.

— А? Что? — задыхаюсь от возмущения и, только поймав суровый взгляд мужа, понимаю, что где-то наша идеальная задумка дал трещину.

— Что-то случилось? — осведомляюсь поспешно и даже не смотрю на построенные не так давно небоскребы причудливой формы.