Чжао Юньлань и остальные слышали треск огня и кожей чувствовали обжигающее тепло. Небо затянуло оранжево-красное марево.

– Что это? – тихо спросил полицейский.

Шерсть на спине Дацина встала дыбом. Картина перед их глазами напоминала преисподнюю. Промёрзшая земля под ногами задрожала и обнажила погребённые кости. Черепа с глухим стуком выбирались на поверхность и все как один поворачивались пустыми глазницами к огню, точно паломники к святыне.

Чжао Юньлань рукой преградил Шэнь Вэю путь и подхватил Дацина.

– Куда поскакал, Толстяк?!

– Это огонь преисподней, – произнесла у него за спиной Ван Чжэн.

Капюшон слетел с её головы, обнажив безжизненное лицо, и кукла бессильно повалилась на землю. Профессор протянул было руку, но, услышав протяжный стон, резко отпрянул. Из пластикового тела выплыл призрак девушки в белом платье и голосом Ван Чжэн сообщил:

– Когда отворяются врата преисподней, наружу вырывается яростное пламя и сжигает всех, кто согрешил.

– Хватит молоть чушь, заткнись, – раздражённо перебил Чжао Юньлань.

– Если не веришь, взгляни сам. – Она указала на двор.

Черепа обернулись к хижине и в беззвучном смехе задвигали челюстями. Ван Чжэн бесстрастно посмотрела в пустые глазницы и сказала:

– Это мой народ. Они жаждут содрать с меня кожу, вытянуть жилы и выпить кровь.

Чжао Юньлань спокойно вытащил из кармана пистолет и приказал:

– Ван Чжэн, вернись в тело, а ты, Шэнь Вэй, зайди в дом.

– Но… – Она выдержала паузу, вздохнула и с горечью добавила: – Я уже мертва.

– Что за женские капризы? Сколько можно болтать?! А ну, живо назад!

С этими словами Чжао Юньлань схватил полупрозрачную душу, насильно запихнул её в пластиковую куклу и швырнул Чжу Хун, которая выбежала посмотреть, что происходит. В следующее мгновение ожившие черепа яростно бросились к ним. Чжао Юньлань трижды выстрелил и потянул дверь на себя. Все пули угодили точно в цель, и черепа, завопив человеческими голосами, рассеялись белым дымом. Один попытался заскочить в хижину и застрял в дверном проёме. Чжао Юньлань, не мешкая, вытащил из кармана кинжал и безжалостно ударил по черепу рукоятью. Тот разлетелся, как яичная скорлупа, и дверь с грохотом захлопнулась.

Снаружи послышались бесчисленные удары. Некоторые черепа запрыгали, заглядывая в окна. От шума студенты проснулись, но не запаниковали, потому что приняли происходящее за сон. Даже Го Чанчэн не потерял самообладания: он слепо верил, что всемогущий начальник Чжао, говорящий храбрый кот, псевдомонах, одолевший голодного духа, девушка-змея и суровый Чу Шучжи способны решить любую проблему.

– Амитабха, – сказал Линь Цзин и помог начальнику подпереть дверь. А затем, поглядев в окно, возмутился: – Даже от черепов стоит ждать подвоха! Что это за мир такой?! Я разочарован!

Чжао Юньлань повернулся к Ван Чжэн.

– Что за шайку ты призвала? Ладно ещё на людей бросаются, но на тебя-то зачем? Они не боятся травануться пластиком?

Линь Цзин решил, что начальник ляпнул лишнего, и тихонько дёрнул его за край одежды. Староста рядом захихикала, но осуждающие взгляды однокурсников быстро отрезвили её. Девушка прикрыла рот рукой.

– В тысяча семьсот двенадцатом году в народе ханьга вспыхнуло восстание. – Ван Чжэн, опёршись на Чжу Хун, поднялась на ноги и натянула капюшон пониже, чтобы скрыть лицо. – Всё закончилось победой мятежников, вождя убили, а трёх его жён, детей и сто двенадцать преданных воинов обезглавили согласно древнему обычаю. Тела сожгли на костре, а головы закопали во дворе хранителя горы. Эти души обречены на вечную несвободу и никогда не познают покоя.

– Это они сейчас снаружи? – удивлённо спросила Чжу Хун.

Стук в дверь становился всё громче. Чжао Юньлань переглянулся с Чу Шучжи, и тот расстегнул ветровку, под которой скрывался странный свитер с кучей карманов, напоминающий армейскую разгрузку Пошарив по ним, он вытащил несколько жёлтых талисманов с киноварными надписями и приклеил их по углам двери. Едва бумага коснулась её, вспыхнул тусклый белый свет, и удары стихли.

Чу Шучжи, как заправский расклейщик объявлений, принялся лепить талисманы по всей хижине, не пропуская ни одну щель, и черепа, осознав, что эту защиту им не пробить, отступили на несколько метров от дома. Чжао Юньлань наконец убрал руку с двери. Несмотря на стужу, с него градом лил пот. Он сел у горелки, подумал немного, затем вскрыл пакет сухого молока, смешал его в миске с водой и поставил на огонь.

– Как будет готово, налей всем по кружке, – велел он Ван Чжэн. – А потом объяснишь, что происходит.

– Прости, – тихо произнесла девушка и плотно сжала губы. Она явно не собиралась ничего рассказывать и под тяжёлым взглядом начальника буркнула: – Просто вышвырни меня за дверь, и от вас отстанут.

– Ты себя-то хоть слышишь? – спросил Чжао Юньлань.

Ван Чжэн по натуре была мягкой, спокойной девушкой и крайне редко кому-то грубила. Сообразив, что перегнула палку, она виновато склонила голову и умолкла. Чу Шучжи приоткрыл окно и, убедившись, что черепа присмирели, махнул Чжао Юньланю.

– До рассвета осталось три часа, мои талисманы удержат их на пять, – сказал он. – Оставим кого-нибудь одного на дежурстве, а остальные могут ложиться спать.

Послышался робкий голос Ван Чжэн:

– Я…

– Если что-то пойдёт не так, ты не справишься, – перебил Чжао Юньлань. – Я сам покараулю. – Он достал из кармана ветрозащитную зажигалку. – Есть тут у нас неженки, не переносящие запаха табака? А то дяде-полицейскому надо взбодриться.

Перепуганные студенты растерянно переглянулись и побрели к своим спальным мешкам, решив, что странный сон ещё продолжается. Вскоре в хижине вновь воцарилась тишина, только снаружи доносился глухой стук черепов, катающихся по земле. Талисманы на двери и стенах излучали мягкий белый свет.

Ван Чжэн в задумчивости сидела в дальнем углу, Чжао Юньлань с Дацином на руках прислонился к окну, откуда тянуло холодом, и закурил. Когда Шэнь Вэй молча подал ему тёплую куртку, он с удовольствием укутался поплотнее и тихо проговорил:

– Когда я проснулся, ты ещё не спал… На что ты смотрел?

Шэнь Вэй застыл.

Казалось, он полночи не сводил с него глаз. Во взгляде профессора сквозила горечь, свидетельствующая не о зарождающейся дружбе, а о какой-то другой, давней глубокой связи.

– Мы ведь уже давно знакомы? Ты говорил, что однажды встретил меня во время расследования одного дела, но это далеко не вся история, верно?

Предчувствие не обмануло Чжао Юньланя. «Шэнь Вэй» – всего лишь маска, он обвёл вокруг пальца не только Усмирителя душ, но и Дацина, прожившего на этом свете уже не одну тысячу лет.

Чжао Юньлань затушил сигарету и бесцеремонно выбросил в окно. Окурок угодил точно в череп, белая кость мгновенно почернела. Череп ещё пару раз дёрнулся и застыл.

– Когда мы выберемся