теперь лучше. И только потом я опустила взгляд на глубокую рваную рану на его груди. Ту самую рану, из которой уже не текла кровь. Потому что не было больше ничего. Осталось только тело.

— И тогда Базилик Фэт-Фрумос*** сжег змия и ведьму дотла, так что ни в воде, ни в земле, ни в воздухе не осталось ни следа, — глухим одеревеневшим голосом шептала я. Нащупав холодную ладонь, я крепко схватилась за нее, второй рукой продолжая гладить Адриана по волосам. — Все будет хорошо. Все будет хорошо.

Неправда! Всё, что здесь происходит — неправда!

— Адриан! Ты не смеешь умереть! Не так! Не сейчас! В конце концов я лучше знаю! Я специалист, и я настаиваю! — я всхлипнула и мотнула головой, разбрызгивая слёзы. — Ну кто угодно! Это же вероятно! Пусть он будет жив! Мне нужно! Я не смогу! Пусть!

Мои мысли дробились между реальностью и вымыслом…

— И тогда попросил Базилик Фэт-Фрумос руки у прекрасной Иляны Косынзяны. И сыграли они свадьбу… — сбилась я и продолжила, подавляя дрожь в голосе. — Слышишь?! Свадьбу весёлую! И сам Солнце присутствовал на той свадьбе, опустошая жбан за жбаном за счастье своей сестры Иляны Косынзяны и мужа ее Фэт-Фрумоса****. Вот так все было, Адриан, поэтому вставай. Ты не можешь испортить сказку, слышишь?! — властно велела я, и если бы силой воли можно было пробуждать мертвых, он бы ожил в то же мгновение.

Вместо этого он стал еще более холодным. Пустая оболочка, в которой больше не было того, кого я любила. И тогда я рассердилась. Я была в ярости на мир, на Адриана, на Штефана, на всех и каждого, кто допустил, чтобы человек, которого я ждала всю жизнь, бросил меня самым неприемлемым образом. Злость кипела и бурлила во мне, не получая выхода, когда сквозь алую пелену ярости я увидела нечто до боли знакомое с детства.

______________________________________________________________

* Номер службы экстренной помощи

** Да, не самый надежный способ, но Иляна не врач, а напуганный влюбленный человек с травмами.

*** Фэт-Фрумос — один из главных героев румынской мифологии. Прозвище Базилик это почти отчество, поскольку парень был зачат от базилика, который понюхала его мать. Классическое непорочное зачатие.

**** Румынская народная сказка «Базилик Фэт-Фрумос и Иляна Косынзяна, сестра Солнца».

Глава 39, в которой Иляна узнает себя с новой стороны

Оранжевое пламя с розовыми всполохами снилось мне с самого детства с периодичностью до трёх-четырех раз в месяц. Пламя бывало разным, иногда оно беззвучно — ни единого шороха или треска — пожирало всё кругом: зверя, птицу, лес и дом.

сталь сгрызёт, железо сгложет, крепкий камень уничтожит, власть его всего сильней, даже власти королей

В другие дни огонь был мягким и почти ручным, он ласкался, как щенок, то прильнет к моим рукам, то умчится прочь. Иногда сны меня пугали, я просыпалась и бежала проверять спальни сестер и родителей, чтобы убедиться, что ни одна из комнат не объята огнём. В другие дни я пробуждалась с улыбкой на губах и осознанием того, что этот уютный жар никогда не причинит мне вреда.

И вот это же пламя я впервые в жизни увидела наяву. Самые яркие вспышки сосредоточились на огромной кровавой ране Адриана, но искорки блуждали по всему его телу. Я испуганно отшатнулась и взмахнула руками, пытаясь убрать огонь. Он же слегка взмыл вверх, подставляясь рыже-розовой пушистой гривой под мои ладони.

— Что ты... что ты такое? — прошептала я, приветливо почесывая его, словно котёнка или щенка. Ощущения были странные: не горячо и даже не тепло. Просто приятно и… мягко. Будто температура его была равна температуре моего тела и не ощущалась как нечто инородное, будто этот огонек был продолжением меня самой. — Так и есть, да? — спросила я у него.

Он весело встрепенулся.

— Ты сможешь ему помочь? Он… он мёртв?

Огонек побагровел и каким-то образом сделал такой вид, что я сразу поняла: он снисходительно поглядывает на меня, как на сумасшедшую. Как я могла подумать, что он будет лечить мертвеца?

— Извини, я просто… первый раз общаюсь со своей магией. Я только недавно узнала, что ты вообще у меня есть. Ещё не привыкла.

Огненная капля юркнула ввысь, потерлась о мою щеку, а потом вернулась к Адриану. Затаив дыхание, я следила, как волшебство делает то, что не под силу мне. Медленно стягивались края ран, сияя, уменьшались царапины, пока не исчезали совсем, являя взгляду чистую кожу.

— Адриан? — слабо и почти беззвучно окликнула его я. Слишком высоки ставки. Мне дали вкусить надежду. Если теперь окажется, что он всё-таки умер, я этого не переживу. Крушение надежд может быть куда хуже, чем бесплодная долина безостановочного отчаяния.

Он не произнес ни звука, не шевельнулись мягкие губы, не затрепетали длинные ресницы.

— Адриан? — медленно, невыносимо медленно, но в том же время невероятно быстро, я протянула руку. Холодное тело под моей ладонью осталось неподвижным. Не в силах больше сдерживаться, я всхлипнула и разрыдалась.

— Давай кефир в сметану обратим, — голос тихий и слабый, но он звучал! Знакомые глаза серо-голубого невероятного и невозможного цвета смотрели серьезно и вдумчиво.

— Что? — тупо спросила я и захихикала. Он нёс какую-то чушь, но больше всего на свете я хотела сказать ему: «продолжай, скажи еще что-нибудь невразумительное, я так рада, что ты жив».

— Кефир покажется сметаной*, — повторил он и протянул руку.

— Боже… Только ты, Адриан, только ты мог такое сказать… — расхохоталась я и вложила свою ладонь в его.

— Подумал, что смогу произвести на тебя впечатление таким образом, — ухмыльнулся он, и пусть эта ухмылка была лишь тенью прежней, Адриан был жив. Он жив!

Если я еще хоть раз попрошу о чём-то небеса, напомните мне об этом моменте. Он жив и будет жить! Могу ли я желать чего-то еще? Возможно, душ, завтрак, мазь от синяков и не меньше двадцати часов в постели, но какая же это ерунда по сравнению с чудом, которое только что произошло.

— Можешь считать, что произвёл, — улыбнулась я.

— Могу усилить, сказав, что ты невероятно горячая девушка. Буквально.

И только в этот момент я поняла, какой дурочкой была. Это не он был холодным, как лед, а моя температура выше, чем у обычного человека. Пламя моей магии, вероятно,