из заморских краёв, а с Руси. Только отстоящей от сего дня на семьсот шестьдесят лет в грядущее. Божьим промыслом пришли или дьявольскими кознями, про то каждый со своей колокольни судить будет. Не совсем по собственной воле явились, но с намерением облегчить пращурам своим самое тяжкое испытание в истории Русской Земли. То, которое начнётся уже меньше, чем через два года.

— Откуда ты знаешь, что случится через два года?

— Это для вас оно только случится, а для нас случилось за семь с лишним веков до нашего рождения. Потому и знаем. Знаем и обет свой — помочь нашим пращурам — выполним. А испытание это — нашествие на Русь неисчислимых полчищ татарских, после которого почти не останется в ней городов, а тысячи тысяч русских людей лягут в землю. Почти двести пятьдесят лет будет стонать Русская Земля под плетью татарской. А потом ещё триста лет пройдёт, прежде чем покорят её правители остатки тех татаровей.

— И вы, меньше двухсот человек, что тут живут, сможете что-то изменить? — усмехнулся гость.

— Защитить и спасти всех не сможем. Даже половину тех, кому начертано умереть от татарской стрелы или сабли, сгинуть в татарской неволе, не сможем защитить. Тебе, Фёдор Юрьевич, когда-нибудь мелкий камешек в сапог попадал? Много ты навоюешь, ежели у тебя на поле брани в сапоге такой камешек оказался? Голову бы уберечь, когда он тебе мешает шаг ступить! Вот мы со своими знаниями, умениями и, чего уж скрывать, оружием, которым уже били тех самых татар, и будем тем самым камешком в татарском сапоге.

— Били? Те четыре или пять десятков татар, что вы этим летом извели? — засмеялся тысяцкий.

— Этим летом — четыре или пять десятков, как ты говоришь. А на Калке — тысячи. Спроси у князя Путивльского Изяслава Владимировича, которого наши люди там от смерти спасли. Он тебе расскажет, как на самом деле было, а не сказки про то, что молитвами обратили против хозяев чудовищ, приведённых татарами, чтобы русские рати сокрушить. Вон, в амбаре железном те «чудовища», на одном из которых раненого князя к лагерю киевлян привезли, стоят. Закончим говорить, покажу тебе их. Воевода наш, Сергей Николаевич, Изяслава Владимировича и велел подобрать, рану ему перевязать, да за реку отвезти, чтобы не отдал он Богу душу на том поле страшном.

Крестись, ни крестись, а «выдержки» с видеокассеты отснятого на Калке материала, пращура впечатлили. И раненого князя Изяслава он узнал. Как и Серёгу с ребятами, попавшими в кадр. «Вот так и рождаются сказки про яблочко на тарелочке, показывающие колдунами то, что за тридевять земель происходит», — хихикнул про себя по этому поводу «князь».

— Сказывают, врагов своих вы громом да молнией разите, аки поганый идолище Перун? — снова перекрестился княжий посланец.

— Не громом, не молнией, а вот таким зарядами грохочущими, — выщелкнул Минкин патрон из пистолетного магазина. — Там, внутри, пыль огнетворящая и огнём вталкивающая вот такой кусочек свинца, покрытого медью. Очень быстро летящий, много быстрее любой стрелы. Вот он и разит тех, в кого попадёт. Хоть зверя, хоть человека. Даже в броню одетого. Есть оружье, кое два-три человека за раз пробить может, ежели они друг за дружкой встанут. Потому мы и половцев не только не убоялись, но и побили знатно. Потому и татарам от нас крепко достанется, когда они на Русь придут.

А следом пошло перетягивание одеяла на свою сторону.

— Кабы такое оружье да каждому княжьему дружиннику…

— Тогда бы князь Юрий живо всех своих врагов побил, да великим князем стал, — грустно усмехнулся Минкин. — Потому, Фёдор Юрьевич, в нашем прошлом и Русь погибла, что рознь между князьями не унимается, и каждый на стол киевский усесться норовит. Потому там на Калке татар разбить не удалось, что каждый себя выше другого мнил. Не вмешайся мы здесь, было бы всё, как в нашем прошлом, когда даже киевское войско погибло, а татары на полонённых русских князей доски положили и пировали на них, пока те не умерли. А их конники гнались за русскими ратниками до самого Днепра и рубили, рубили, рубили. Так у нас было, и когда они Русь покорять пришли: пока Рязанское, Муромское, Владимирское княжества да часть Черниговского жгли да мечу предавали, в Полоцке, Турове, Киеве, Переяславле да Галиче князья меж собой сварились да приговаривали: не наше, мол, то дело. Хоть и просили братья помощи у них. А когда та беда и к ним в ворота постучалась, некому стало им самим помогать. Притчу про метлу, которую проще по одному прутику сломать, слышал? Вот так, по одному прутику, и Русь у нас татары сломали. И тут сломают.

34

Долго говорили. Про многое, кроме того, как будут развиваться события в следующие годы.

— К чему гадать, ежели всё по-иному пойдёт в сравнении с тем, как у нас было? У нас говорят: ежели хочешь рассмешить Господа, поведай ему про свои задумки. В одном я уверен: пока не наедятся князья сабель да плетей татарских, не поймут они, что единиться нужно, а не розниться. Да и после много русской крови прольётся, пока их объединить удастся. Кто ж из Рюриковичей своей волей признает, что другой знатнее его? Было у нас и такое, когда ближние бояре Великого Князя бороды друг другу рвали из-за места за княжьим столом.

Пока рассуждал Андрей так, его осенило: а ведь не погибни столько Рюриковичей под ордынской саблей, вполне ведь могла Русь превратиться в ту же Польшу, вечно раздираемую междоусобицами из-за того, что каждый второй пан в ней ведёт свой род от первых королей, Пястов. Говорить такое вслух — боже упаси!

Главное же, что удалось ему сделать этим разговором — убедить тысяцкого в том, что нельзя от монголов отмахнуться как от назойливой мухи. Союзников искать надо, крепость Курскую укреплять надо, дружину обучать надо. И то не факт, что отобьются. Но пробовать надо, ведь, сколько ни искали по летописям сведений о взятии Курска монголами, нашли лишь упоминание о том, что там драконствовал поборами некий баскак Ахмат. Есть, есть у Курска шансы уцелеть. Ведь сколько осад города ни случалось, а так ни разу его штурмом и не взяли ни половцы, ни, уже позже, поляки и крымские татары.

А вместо этого — междоусобица за междоусобицей. Вон, даже в минувшем, 1236 году ходили рати Черниговского великого князя, под властью которого