Сесили обняла Эмбер и предложила ей стакан вина. На мгновение мы все почувствовали себя лишенными энергии. Это я называю «холодком Эмбер», но моя жена при этом всегда огорчается, и это заметно, поэтому подобного рода наблюдения я оставляю при себе. Мередит прикрыла неловкость, долив в стакан своего мужа и выпив вместо него.

– Правильно ли я понимаю, что вы собираетесь провести с нами сеанс? – с усмешкой сказал Коннор.

– Что? – не поняла Эмбер. – Нет, я никогда не провожу сеансов, нет.

– И правильно, – сказала Мередит. – Вы читаете по ладоням?

– Перемены планов, – сказал я. – Или очевидные перемены в склонностях.

Лицо Эмбер потеряло последние следы румянца. Она сидела на стуле за столом, как взрослый, который вдруг сдулся до размеров ребенка, и расправляла складки платья. Покончив с этим, она выглядела не только такой же бледной, как прежде, но на грани обморока. У меня в голове мелькнула такая картина: платье, растекшееся вокруг нее, всасывает ее в себя, проглатывает и переваривает. Я представил себе, как она кричит, и улыбнулся.

– Я думала, что Сесили все объяснит, – сказала Эмбер. Гости непонимающе переглянулись.

– Да, – сказала Сесили. Всегда общительная, подтянутая и элегантная она служила доказательством того, что Эмбер не генетическая аберрация, но чудовище, которое сотворило само себя, неудавшаяся экспериментальная версия Сесили.

– У Эмбер недавно был печальный опыт. После всего, что ей пришлось пережить, она вынуждена прекратить…

Тут моя проворная Сесили стала подыскивать слова. Что же такое, черт возьми, случилось с ее сестрой? От каких таких ужасных обстоятельств ей надо отдохнуть? Эмбер, слишком странная, чтобы вести себя как нормальный человек и удержаться на работе, и при этом слишком легковозбудимая, чтобы зарабатывать деньги предсказаниями. Ее недостаток заключался в том, что она верила в вещи, которые любой нормальный человек называет чепухой, – в духов, ауры, предзнаменования, карты Таро, список можете продолжить сами.

– Я вижу, ты не взяла с собой доску Уиджа, – сказал я, зная, что категорические замечания заставляют ее нервничать.

– Не беспокойтесь, – сказала Мередит. – Пока не кончился сыр и вино, со мной все будет в порядке.

– Да, – сказал Джеф. – Не надо давления.

– Да ладно, Эмбер, – сказал я, стараясь говорить как благородный человек, а не как мерзавец. – Сегодня Хэллоуин. Все мы с радостью услышали бы предсказания о нашем будущем, попытались бы установить контакт с мертвыми или что-нибудь такое. Может быть, ты просто могла бы…

– Не хочет – не надо. В самом деле, – сказал Стивен так добродушно, что мне захотелось бросить в него куском копченой курятины.

Откуда-то из мрака за стеклянной дверью донесся крик. Мы на секунду умолкли, но потом рассмеялись. Все, кроме Эмбер, которая казалась такой выжатой и печальной, что Мередит потянулась и взяла ее за руку.

– Что это был за опыт, о котором вы упомянули? – сказала Мередит. – Не хотите рассказать о нем?

Я засмеялся и, вероятно, фыркнул. Сесили на меня выразительно посмотрела, и я заткнулся. Какое-то мгновение я не мог остановиться, это показывало, что я думаю о потребности Эмбер во внимании окружающих. Мои сотрудники и их супруги попали под влияние Эмбер, и уж с этим я ничего поделать не мог.

– Так не раз случалось в моей жизни, такого рода вещи, – начала Эмбер довольно низким голосом, что должно было заинтересовать слушателей. Все придвинулись к столу и сгрудились вокруг него, как дети в скаутском лагере вокруг костра. Сесили даже убавила мощность потолочного светильника и зажгла две свечи. При таком освещении Эмбер продолжала. – Много лет назад, когда я еще училась в колледже, выдалась ужасная ночь…

– Ну, что тебе стоило принести доску Уиджа? – перебил я. – Мы бы сами с ней разобрались, если уж тебе так не хочется играть.

На этот раз на меня выразительно посмотрели все – Сесили, Мередит и даже ребята. Я воспринял это как знак того, что нахожусь на пути к Дрювиллю, и потому решил сдать назад: открыл еще одну бутылку «Короны» и сел.

– Все в порядке. Не спеши, – сказала Сесили, обращаясь к Эмбер. – Хочешь повторить то, что рассказала мне? Ну, о том, почему ты больше не предсказываешь по ладони.

– Это долгая история, – сказала Эмбер, – и, вероятно, скучная для большинства.

– Да нет, – сказал Стивен. – Продолжайте.

– Всю свою жизнь с самого детства, – сказала Эмбер, – я испытывала потребность любить человека, который был бы весь мой. Вы же понимаете, что я имею в виду, человека, который был бы предан мне и только мне. И однажды мне показалось, что я увидела проблеск такой любви… – Я заметил взгляд, который она бросила в мою сторону, и почувствовал холодок в нижней части позвоночника. – Но эта любовь так и не сбылась. Может, кто-то и знал ее, но не я. Не я.

– Каждому хочется быть любимым, – заметила Мередит.

– Это всеобщее желание, – сказал Джеф.

– Господи! – Я вовсе не хотел ничего говорить, само вырвалось.

Сесили посмотрела на меня испепеляющим взглядом.

– Ладно, – сказал я как можно более кротко. – Знаете, что я вам скажу? У нас вечеринка. Давайте сами сделаем доску Уиджа.

– Дрю, пожалуйста, – сказала Сесили. – Она рассказывает нам, что случилось.

Эмбер уставилась на меня так, будто я пнул щенка.

– Это уиджа[31], но не доска Уиджа, – сказала она, обращаясь ко мне. Эти темные запущенные брови сошлись в безумной гримасе. Ее растянутый рот был влажен, что напомнило мне ночи, проведенные некогда в ее комнате общежития.

Сесили вздохнула и перевела взгляд за стеклянную дверь в задний двор. Из-за стола мы могли видеть глупые фонари из тыкв вдоль бетонной стены, их линия тянулась мимо ямы для шашлыков, огибала угол дома и вела к подъездной дорожке. Свечи оплывали, но нужный эффект от этого не пропадал: в темноте или при лунном свете усмехавшиеся рожи хищно светились оранжевым. Мне пришло в голову, что надо бы вставить и зажечь новые свечи.

Не то чтобы я верил хоть во что-то из того, что рассказывают о мире духов на Хэллоуин. Я привык думать, что интерес к оккультному – всего лишь проявление ребячливости и странности. Много лет назад, в ту ночь, когда я решил бросить Эмбер, мы пошли на развеселую вечеринку студенческого братства. Все комнаты на втором этаже были заняты, все насосы на первом качали эль в пластиковые стаканчики, музыка гремела, все еще танцевавшие начинали сбрасывать с себя одежду.

И тут Эмбер заявила, что ей было «видение» лежащей на полу молодой женщины, юбка которой была залита кровью и пивом. Своим сумасшедшим выступлением Эмбер для меня тот вечер испортила. Она, спотыкаясь, ходила в толпе, указывала пальцем и визжала. Окружающие смеялись над нами. Мы с этой вечеринки ушли рано. Все это дало пищу для сплетен наиболее способным ребятам на курсе, ребятам, которые в дальнейшем открыли собственные компании и когда-нибудь могли бы предложить мне работу. Об этом, естественно, пришлось забыть. Эмбер было «видение». Господи!