Завидич нахмурился, но вмешиваться не стал. И правильно. Спорить с ним, да еще при капитане, не хотелось, но и оставаться жить под одной крышей с Хельгой я не желал.

– В любой день. «Феникс» пробудет в порту еще две недели, – откликнулся Гюрятинич, явно не заметив перемены настроения дядьки Мирона. Капитан выудил из ящика стола небольшой медальон, демонстративно коснулся его печаткой с изображением феникса и подтолкнул на миг засветившийся металлический кругляш по крышке стола в мою сторону. – Вот, держи. Это пропуск и знак принадлежности к экипажу «Феникса». Надень и не снимай до окончания контракта. В любом порту, при любой проверке, он заменит тебе паспортную книжку. Ясно?

– Ясно. Но… вот контракта-то я до сих пор и не видел. – Я покрутил в руке простенький металлический медальон на цепочке, украшенный своеобразной рамкой из рун и изображением стилизованного феникса. А на обороте медальона по центру выбит двузначный номер. Сорок восемь. В экипаже «Феникса» меньше пятидесяти человек?

– Упущение, – меланхолично заметил Завидич, глядя куда-то поверх головы капитана.

Тот хмыкнул… и на стол легла папка с тоненькой стопочкой исписанных от руки листов внутри.

– Ознакомься… юнец, – протянул мне бумаги Гюрятинич, и под его удивленным взглядом я погрузился в чтение. Уж что-что, а читать канцелярит меня еще в той жизни научили.

По мере прочтения документа я передавал уже прочитанные листы дядьке Мирону для ознакомления. Ну а что, совет опытного человека в подобных делах не повредит. Тем более что со здешней правовой системой я почти не знаком. В Меллинге было как-то без надобности, а в Новгороде навалились другие дела… но зарубку в памяти о необходимости хотя бы поверхностного знакомства с законодательством я себе сделал.

Матросский контракт, как потом объяснил мне дядька Мирон, штука стандартная для всего Вольного флота. Отличаются в основном лишь суммы жалованья да выплаты «боевых». В условиях засилья каперов и просто пиратов такой пункт в контракте не кажется чем-то странным.

Подписав прочитанный документ, я уже с полным правом надел на шею флотский медальон, после чего пообещал капитану в течение трех дней прибыть на борт своего нового «дома». Дядька Мирон в очередной раз недовольно поморщился, но этим дело и ограничилось.

Тем временем Гюрятинич успел вызвать боцмана и, кивнув в мою сторону, начал отдавать приказания:

– Знакомься, Кузьма Николаевич. Это Кирилл Завидич – юнец «Феникса». Проведи его по кораблю, покажи, что у нас где, и определи в кубрик. В твое распоряжение он поступит через три дня. Об обязанностях расскажешь сам, дежурства согласуешь с господином вторым помощником. Ясно?

– Так точно, господин капитан! – рявкнул седоусый боцман, морщинистый, словно шарпей, но при этом живой и подвижный, будто шарик ртути. Компактный, жилистый такой дядька лет под пятьдесят, с откровенно плутовской физиономией.

– Кирилл, это наш боцман. Его приказы для тебя отныне как божий глас. Выполнять будешь все, что он скажет, быстро, четко… и с умом. Кроме него подчиняешься только наставнику. Кстати, об уме… Что будешь делать в случае получения двух разных приказов?

– Доложу о противоречии по команде, – пожал плечами я, вспомнив слова дядьки Мирона, когда он рассказывал о традициях наставничества на флоте.

– По команде… ишь ты, – пробормотал в усы боцман, так и оставшийся стоять в дверях.

– Верно, – кивнул капитан. – Ладно, идите оба. А мы тут с Мироном Куприяновичем еще потолкуем. Да, Кузьма… по окончании экскурсии не забудь вернуть юнца, где взял. Понятно?

– Так точно, господин капитан. – Боцман взглянул на меня и мотнул головой в сторону выхода. – Ну идем, Кирилла… посмотришь, где служить будешь.

Надо же… «Кирилла». Ко мне так разве что дедовы братья в том мире обращались.

Стоило нам покинуть капитанскую каюту и закрыть дверь, как боцман замер на месте и, смерив меня о-очень долгим взглядом, вздохнул:

– Ох и угораздило же тебя, паря…

– Вы о чем, Кузьма Николаевич? – не понял я.

– О наставнике. Чем ты не угодил капитану, что он определил тебя к Святославу Георгиевичу?

– А что, он такой лютый? – напрягся я.

– Да не то чтобы… но высокомерный, это да. Нашего брата-матроса в упор не замечает. Оно бы и ничего, да он и офицеров-то не слишком жалует. Только капитан для него авторитет, – покачав головой, с готовностью объяснил боцман. – Ну да ладно, познакомишься еще, сам поймешь. А пока иди за мной. И рассказывай…

– Что рассказывать? – не понял я. Мысленно я уже корил себя за то, что вылез со своим предложением о личности наставника в разговоре с капитаном. Ну что мне стоило промолчать?

– О себе рассказывай, тетеря. Кто таков, что умеешь, каким местом думал, когда в юнцы решил идти, – ухмыльнулся боцман, шагая по глухо звенящим решеткам фальшпола.

Ну, что могу, расскажу. Почему бы и нет?

Из порта мы с дядькой Мироном выбрались только часа через два. За это время я успел лишь пробежаться по основным коридорам и галереям «Феникса», да вдоволь наболтаться со своим будущим начальником и командиром Кузьмой Николаевичем Осташковым.

Боцман оказался крайне любопытным и говорливым типом, совершенно непохожим на сложившийся у меня образ этакого бывалого морского волка… прошу прощения, воздушного, конечно, воздушного волка. Ни тебе затейливого матерка, ни трубного голоса и широких, словно лопаты, ладоней, ни даже курительной трубки в зубах. Наверное, я просто слишком много читал приключенческих романов. Зато корабль и все его хозяйство Кузьма Николаевич знает от и до.

Показал он мне и кубрик, в котором я буду жить. К моему удивлению, это оказалась отдельная каюта! Да, она больше похожа на половинку вагонного купе, и, кроме койки с рундуком под ней и столика с узким шкафом рядом, в ней ничего нет, да и не поместится. Но это отдельное помещение! Тогда как я рассчитывал максимум на четырехместный кубрик.

– Это же дальний транспортник, Кирилл, – усмехнулся боцман в ответ на мой удивленный возглас. – За полгода в рейсе, не имея личного пространства, матросы и резню устроить могут, от скученности. Да и… почему бы не добавить немного комфорта, если объемы «кита» позволяют?

В общем, экскурсия по кораблю меня искренне порадовала, так что даже мысли о возможно допущенной ошибке в выборе наставника ушли куда-то на второй план. А вот дядька Мирон всю дорогу до дома хмурился. Ему явно пришлось не по душе мое решение съехать на корабль.

– Как же ты намереваешься служить на одном корабле с Хельгой, если даже жить с ней под одной крышей не хочешь? – прервал молчание Завидич, когда до дома оставалось всего несколько кварталов.

Ну, что я говорил?

– Служба есть служба, – пожал плечами я. – Да и сомневаюсь, что мы с ней на корабле так уж часто видеться будем.

– Служака… – с неопределенной интонацией протянул дядька Мирон. – Ладно, твое дело. Ты парень самостоятельный, сам разберешься. Об одном прошу. Не лезь на рожон. Юнцу с офицером спорить не по чину, а Хельга, как ни крути, офицер. Пусть и младший.