— Я тебя, Володя, об этом не просила.

— Но спала со мной! — зло напомнил ей он.

— И что?

— А то! — наконец выкрикнул он и прижал Лилю к входной двери. — С чего ты вдруг решила, что можешь играть моими чувствами, как тебе заблагорассудится?

— Я ничего не решила! — взвизгнула она. И тут же услышала, как во дворе пару раз просигналила машина Виктора, но вырваться из хватки Новикова не смогла. Если б знать раньше, что она может быть такой железной…

— А если еще не решила, значит, решай немедленно. Я не позволю тебе делать из меня идиота! Я слишком многое поставил на карту, детей даже, которых люблю, а ты собралась наставить мне рога!

— Я тебе не жена, Новиков. При чем тут рога?

— Почти что жена!

— Не говори ерунды, Вова!

— Какая ж это ерунда, если ты со мной…

— Ладно, — прервала его она, поскольку машина Шаповалова уже сигналила, не переставая. — Быстро говори, чего ты хочешь!

— Откажи этому… Выходи за меня… — выдохнул он ей в лицо.

Лиля с ужасом и одновременно с интересом смотрела в расширившиеся Вовкины глаза. Пожалуй, таким он ей нравится, но… Но она выйдет за Виктора, чтобы Андрей… В общем, надо как-то успокоить Новикова, потому что… учитывая то, как холодно она относится к Виктору, с Вовкой все же можно будет потом… иногда… если с Андреем так ничего и не получится…

— Он ждет меня внизу, Володя, — как могла ласковее сказала ему Лиля. — Слышишь, машина сигналит?

— Посигналит и перестанет! Там и моя машина тебя ждет, хотя и не сигналит.

— При чем тут твоя машина? — возмутилась Лиля. — Неужели не понимаешь, что если он меня не дождется, то придет сюда?

— Уж я его встречу, будь спокойна, — злобно ухмыльнулся Новиков, и кулаки его сжались до синевы в костяшках.

Тут уж рассмеялась Лиля:

— Вова! Этот мужик весит не меньше центнера!

— Ничего! У меня против него ненависти центнера на два! — зло рассмеялся он.

— Тогда выйдем во двор, — предложила Лиля, полагая, что во дворе двум взрослым людям драться будет не слишком удобно. Не пацанва, поди…

— Не вопрос, — бросил Новиков и ослабил хватку.

Лиля поправила сбившуюся прическу, взяла пляжную сумку, и они бок о бок вышли на улицу.

— Кто это? — удивленно спросил Виктор, показывая на прилепившегося к Лиле Новикова.

Лиля не успела ничего ответить, потому что Вовка с ходу набросился на Шаповалова с кулаками. Тому действительно ничего не стоило заломить ему руки за спину и с силой отбросить прочь от себя. Новиков отлетел далеко в сторону и ударился лицом об угол скамеечки детской площадки. Из его рассеченной щеки тут же хлынула кровь. Лиля, не дожидаясь, пока он поднимется, схватила Виктора за руку и потащила к машине.

— Да кто это такой? — спросил он.

— Один влюбленный в меня идиот! Поехали, Витя, а то не отвяжемся. Не драться же тебе с ним по-настоящему в самом деле… как малолетке…

— Слушай, я вроде бы не рассчитал… У него кровь…

— Ничего, не умрет! Поехали, говорю!

Шаповалов пожал плечами, и они сели в машину. Когда Новиков, справившись с легким головокружением, все же поднялся на ноги, Виктор уже нажал на газ. Машина выдала в нос Люськиному мужу целое облако сизого горького дыма и скрылась за углом Лилиного дома.

* * *

Только к середине июня Лера более или менее пришла в себя от своей тяжкой потери. Ее прекратили мучить кошмары, она стала лучше спать. Они по-прежнему жили вместе с Рафаэлем, но все время она старалась не думать о том, правильно ли они делают. Сейчас этот человек был ей необходим, Лера пряталась за его широкую спину от своей беды.

Когда помимо мыслей о погибшей Машке в ее голове начали роиться и другие, Лера наконец всерьез призадумалась о Рафаэле. Как ни странно, но он действительно ее любил. Она сравнивала его отношение к ней с тем, как относился к ней Андрей в лучшие их времена, и сравнение было далеко не в пользу последнего. Лера рассматривала себя в зеркало и не могла понять, как же все у них случилось с Рафаэлем. Она ничем не напоминала Лилю, в которую он был так влюблен, — из Лили можно было сделать двух таких худышек, как она, Лиля была блондинкой, а Лера — черноволосой…

Рафаэль больше не заикался о своей любви и замуж не предлагал, но Лера чувствовала, что она сейчас является в его жизни самым главным и дорогим. Каждый день, возвращаясь с работы, он приносил для нее то цветы, то конфеты, то пакетики ягод. В выходные он запросто мог сварить суп, пока Лера валялась в постели. Но даже не это было главным и определяющим в его отношении к ней. Его лицо постоянно дышало любовью, она чувствовала исходящие от него волны обожания. Такое было с ней впервые, и она никак не могла определить, как ей относиться к новым для нее ощущениям. До встречи с Рафаэлем роли между Лерой и ее мужчинами всегда распределялись по-другому: она их обожала, любила и лелеяла, а они лишь принимали ее любовь и бросали, когда Лерина непрестанная забота о них делалась им скучна. Иногда они просто отказывались от нее, иногда выбирали себе других женщин, как Дмитрий Сергеевич и Шаповалов. Об Андрее Лера вспоминала все реже и реже и уже не с такой душевной болью, как раньше.

Иногда, когда Рафаэль спал, Лера разглядывала его лицо. Оно всегда было спокойным и немножко детским. Она дорого дала бы за то, чтобы полюбить этого человека. Неужели она может любить только тех, кто абсолютно безнадежен? Тех, для кого она всего лишь временная игрушка? А что, если все-таки взять да и выйти за Рафаэля замуж? Говорят же: стерпится — слюбится! Она давно стерпелась, осталось совсем чуть-чуть полюбить. Она и так его почти любит… Почти…

Теплым июньским вечером, когда они с Рафаэлем ужинали у открытой настежь двери балкона, раздался звонок в дверь.

Лере почему-то сразу сделалось тревожно. Она отложила вилку, ожидая, с каким известием явится из коридора Рафаэль. Он привел Андрея. Шаповалов выглядел осунувшимся и почерневшим. На лоб падала челка с новыми для Леры седыми прядями. Рафаэль отошел к балкону и привалился к его подоконнику спиной, скрестив руки на груди. Андрей без приглашения, что было для него несвойственно, тяжело рухнул на стул.

— Что случилось? — испуганно спросила Лера.

Она вдруг осознала, что если Шаповалов опять пришел за ней, то она уже не согласится пойти за ним, как поспешила бы раньше, даже если бы он позвал хоть на край света. Ощущение было новым и пугающим. Лера бросила тревожный взгляд на застывшего у балкона Рафаэля, но его лицо было непроницаемым. Он даже не улыбнулся ей ободряюще.

— Я знаю, что ты потеряла ребенка, — глухо сказал Андрей.

Лера, не отвечая, сжалась и бросила на Рафаэля еще один затравленный взгляд.

— Может быть, не стоит об этом? — резко бросил тот Шаповалову.