— Вам здорово не повезло, верно? — спросил я спокойно. — Вы думали, один из нас, Сэкеттов, будет настолько предупредительным, что согласится умереть, чтобы вы смогли выпустить из организма немного желчи?

— Полагаю, вы меня убьете? — сказала она.

— Нет. Это было бы добрым поступком по отношению к окружающим, но я никогда не стрелял в женщину и не собираюсь. Сейчас я просто сяду на коня и уеду.

— И оставите меня здесь? — недоверчиво спросила она.

— Вон там пасется лошадь. Залезайте на нее и поезжайте.

Чуть развернув коня, чтобы не спускать с нее глаз, я вставил ногу в стремя, сел в седло и обмотал поводья вьючного мула вокруг луки.

— Что, если вернутся индейцы? — спросила она.

— В этом случае им крупно не повезет, мэм, но ради их благополучия надеюсь, этого не случится. Апачи неплохие люди. У них и без вас хватает неприятностей. Хотя все, что ни делается, делается к лучшему: если они появятся здесь, индейские скво могут научить вас хорошим манерам. — Я коснулся пальцами шляпы. — Авось больше не увижу вас, мэм. Прощайте.

Вороной припустил вниз по оврагу, будто понимал, кто стоит там, сзади, и когда мы выехали на соседний склон и оказались вне досягаемости винтовочного выстрела, я осадил коня и оглянулся.

Она поймала одну из лошадей и пыталась сесть на нее верхом, но лошадь пугалась юбки и все время шарахалась в сторону.

Больше Лауру, бывшую жену Оррина, я не видел.

Я ехал на восток, удобно устроившись в седле, а за спиной заходило солнце. Тропа пролегала по широкой впадине, уже наполнявшейся вечерними тенями; за дальними холмами лежало ранчо Пита Китчена. Придется разбить на ночь лагерь, потому что никто в здравом уме не отважится появиться ночью возле его дома.

Он заплатил мне за работу двадцать долларов и, может быть, отчислит еще часть прибыли. В любом случае деньги на дорогу у меня уже есть, а перед тем, как отправиться дальше, в земли, где еще никогда не бывал, надо бы заехать проведать Дорсет.

Мне нравилась эта миниатюрная девушка — она была красивая, отважная и с характером.

На небе выглянула звезда, теплый вечер пустыни сменялся прохладой ночи. Возникло желание запеть, но вороной бережно нес меня в седле, и лишних неприятностей не хотелось.